Махновщина и украинская национальная революция

 

Від редакції.

 

Чи потрібні нам історичні міфи? На захист їх можна почути, що вони підвищують патріотизм та національну свідомість, що допомагає нам у сучасній війні. Але наскільки міцною буде та свідомість і той патріотизм, якщо їх основою будуть не на наукове дослідження історії, не об’єктивна реальність, а легенди та міфи, упередження та ідеології, які легко будуть розбиватися більш потужною машиною пропаганди ворога, що має й значно більше власних істориків? Міфологічна свідомість охоплює на жаль не тільки історію, але й багато інших сфер життя. Маса теорій змови досі користуються популярністю в усьому світі. Чого варта лише теорія про те, що епідемія коронавірусу вигадана представниками фармкомпаній чи світової закуліси задля чипування чи стерілізації людей? Скажете, що то зовсім інше? Але ж закони міфології одні й ті самі – одне й те саме заперечення раціонального наукового знання.

Стаття ветерана українського робітничого й соціалістичного руху Олега Дубровського присвячена важливій і міфологізованій темі про ставлення Нестора Махна й очолюваного ним руху до Української національної революції 1917-1921 років. Автор докладно аналізує твори самого Махна та провідних ідеологів махновського руху, які й стали першими його істориками – Петра Аршинова та Всеволода Воліна, співставляє їх з історичними подіями та відображенням їх у творах діячів Української революції та вщент розвіює міф про Махна як борця за національну незалежність України, який досі поширюється в певних колах.

В той же час редакція не в усьому може погодитися із автором. Зокрема Олег Дубровський вірно відзначає загальну тенденцію денаціоналізації панівних класів в Україні часів перебування її під владою Російської та Австро-Угорської імперій, коли абсолютна більшість українських поміщиків та буржуазії, чиновництва та інтелігенції й навіть робітництва, особливо у містах, зрікалися української мови та культури, української ідентичності й переходили на мову імперії, називали себе хохлами, малоросами чи просто «русскими» (яскравий приклад – «не Голохвостий, а Галахвастов» в комедії Михайла Старицького). Не уникнув цього імперського впливу й сам Нестор Махно, який писав свої твори російською мовою. В той же час не варто абсолютизувати цю тенденцію й зводити кількість власне українських поміщиків та капіталістів до нуля. Наприклад за даними Всеросійського перепису населення 1897 року, близько 100 тисяч осіб, що жили за рахунок капіталу, нерухомого майна та прибутків від торгівлі, назвали своєю рідною мовою малоросійську (українську). Звісно, що не всі вони мали українську національну свідомість, але деякі з них, як от Євген Чикаленко, цілком свідомо підтримували фінансово й український національний рух.

Олег Дубровський вважає, що у війні між Українською Народною Республікою та російськими більшовиками 1917-1918 років Нестор Махно виступив як колаборант російсько-більшовицьких окупаційних військ. Тут слід нагадати, що власне ця війна між Українською Центральною Радою та Совітами, які очолювала тоді коаліція російських більшовиків, російських лівих есерів, анархістів, до яких долучилися потім і українські ліві соціал-демократи та українські ліві есери, почалася ще до того, як Українська Центральна Рада проголосила самостійність УНР – Четвертим Універсалом, що був ухвалений 24 січня 1918 року (нового стилю), хоч і датований 22 січня 1918 року (днем, коли мали зібратися Українські Установчі збори). До цього моменту Українська Народна Республіка згідно Третього Універсалу тієї ж Української Центральної Ради від 20 листопада 1917 року, була частиною федеративної Російської республіки, а отже керівники УНР не розглядали більшовиків як представників іншої держави.

Керівництво Української Центральної Ради та її уряду Генерального Секретаріату звернулися в листопаді 1917 року до всіх народів та регіонів Росії із закликом утворити новий соціалістичний федеративний уряд Росії замість уряду більшовиків (та лівих есерів) на чолі із Володимиром Леніним. Щоправда, єдиний, хто відгукнувся на цей заклик був козацький уряд Війська Донського на чолі із генералом Олексієм Каледіним, який оголосив війну більшовикам й став центром збирання усіх реакційних сил прибічників старого порядку Російської імперії – білої гвардії. При чому й сам Олексій Каледін був рішучим прибічником єдиної й неділимої Росії. Тісна взаємодія між донським козацтвом та військами УНР була й на території Катеринославської губернії. В той же час Катеринославський губернський з’їзд Совітів робітничих і солдатських депутатів 18 грудня 1917 року та Катеринославський губернський з’їзд Рад селянських депутатів 11 лютого 1918 року (н.ст.) засудили цей союз із Каледіним та висловилися за Українську республіку Совітів (Див. : Октябрь в Екатеринославе. Сб. док и мат. Днепропетровск, 1957.С. 228-229, 295-296).

Більше того, навіть коли 14 лютого 1918 року Мала Рада розглядала питання про надання повноважень уряду щодо запрошення в Україну союзних німецьких військ, метою цього було названо не боротьбу із іноземною окупацією, а боротьбу із анархією та встановлення порядку в Україні (див.: Українська Центральна Рада. Док. і мат. Т.2. К., 1997. С.155-156).  А вже після початку німецької та австрійської інтервенції в Україну 19 березня 1918 року в Катеринославі відбувся Другий Всеукраїнський з’їзд Совітів, де близько тисячі делегатів проголосували за незалежність Української Народної Республіки Совітів. Думаю, що це все варто взяти до уваги, щоби зрозуміти, як саме формувалася позиція Нестора Махна та очолюваної ним групи анархістів Гуляйпільського району.

Тим не менше ґрунтовний аналіз спогадів Нестора Махна та творів ідеологів та перших істориків махновського руху, проведений автором, безперечно вартий уважного прочитання та дозволяє спростувати деякі сучасні історичні міфи й наблизити нас до справжньої картини нашого минулого. Хоч як неприємні іноді пігулки, але вони рятують від хвороби та повертають нас у реальне життя.

А.З.

 

 

Махновщина и украинская национальная революция.

 

Национальный вопрос был одним из основных вопросов, от

разрешения которых зависели судьбы российской революции.

И. Церетели.

…удержать свое право на землю, на хлеб и волю в жизни,

не урезанным программами того или другого правительства.

Н. Махно.

Введение.

После распада Российской империи под лживо-лицемерным названием «СССР», в 90-е годы  ХХ ст., на фоне нарастания реваншистских устремлений и настроений в России, начинается идеологическая борьба на историческом фронте за  бренд «Нестор Махно», то есть, за миф о Махно и махновщине между русскими и украинскими «ура-патриотами». Обе стороны намеревались использовать до сих пор сохраняющуюся в обывательской среде популярность этой исторической фигуры для достижения своих идейно-политических целей.

Русские интеллектуалы патриотической окраски, которые все более или менее явные великодержавные шовинисты, пытались (и пытаются) эксплуатировать миф о Махно, как о русском патриоте. Таким образом, они приобретали дополнительные идеологические обоснования экспансии возродившегося российского империализма на Юго-Востоке Украины.

В свою очередь, некритически мыслящая часть украинских патриотов и националистов, то есть, украинские «ура-патриоты», пытались (и пытаются) доказать, что Махно тоже был «наш», что он где-то, как-то был причастен  к украинскому национально-освободительному движению, к украинской национальной революции. Тем самым они пытались приобрести дополнительный идеологический фактор мобилизации обывательского общественного мнения для отпора российскому экспансионизму. 

Пророссийский сепаратистский вооруженный мятеж на Донбассе, поддержка его российской интервенцией и попытка российского империализма инспирировать подобные мятежи на всем Юго-Востоке и Юге Украины («русская весна» 2014 г., как попытка реализации российско-имперского проекта под названием «Новороссия»), дали новый значительный импульс этой идеологической борьбе вокруг мифа  о Махно. Ведь «русская весна» должна была принести «русский мир» как раз на те территории Украины, которые 100 лет назад были основным операционным театром махновщины, тем самым знаменитым «махновским районом».

В начале «большой войны» России против Украины, ранней весной 2022г., в результате наступления из Крыма (прямо по следам «Русской армии» Врангеля 100-летней давности), большая часть исторического «махновского района» оказалась захвачена российскими оккупантами. В сентябре 2022г.  Москва заявила о включении этих украинских территорий в состав восстанавливаемой Российской империи.

Такое развитие современной военно-политической ситуации дало новый толчок идеологической борьбе вокруг махновского мифа.

Носители экспансионистской идейной доктрины «русского мира» пытаются присвоить себе миф о Махно и тем самым приобрести дополнительные аргументы для оправдания российской империалистической политики.

Украинские «ура-патриоты» сопротивляются этому, пытаясь представить Махно участником украинской национальной революции, борцом за независимость Украины.

При этом обе стороны данного идеологического конфликта продолжают активно заниматься мифотворчеством. Миф под названием «Борец за свободу Нестор Махно»(1), который давно нуждается в последовательном всестороннем разрушении, обрастает при этом новыми, взаимоисключающими домыслами.

Два года назад (в мае 2020г.), в оборот этой идеологической полемики был введен текст «Украинская национальная революция и Нестор Махно», в котором было освещено отношение Махно к украинской национально-освободительной борьбе на  основе анализа текста книги его воспоминаний «Русская революция на Украине. (От марта 1917 г. по апрель 1918 год)». Вновь появившись  в поле зрения соответствующей аудитории, текст «Украинская национальная революция и Нестор Махно» вызвал определенный резонанс, что побудило его автора вновь включиться в полемику по поводу мифов вокруг Махно и махновщины.

Нет смысла полемизировать с российскими имперцами, с русскими великодержавниками. Опровергать явно абсурдные исторические спекуляции на тему «Махно – русский патриот», означает лишь напрасно, впустую тратить самый важный ресурс – время…

Но Махно не был и украинским патриотом, патриотом своей угнетенной нации. Поэтому, с украинскими потребителями мифа о Махно, которым хочется представлять его участником украинской национально-освободительной борьбы, вести полемику нужно, тем более, когда в ней принимают участие записные апологеты махновщины, эти самые активные производители промахновских мифов.

Свою задачу автор видит в попытке обозначить действительное место махновщины в истории украинской национальной (буржуазно-демократической по своему социальному содержанию) революции. Это задачу можно выполнить, лишь разрушая многослойные мифы вокруг такого социального явления, как махновщина и его лидера Нестора Махно.

 

«Смерть Центральной Раде!»

 

При изучении текста книги воспоминаний Махно «Русская революция на Украине…», прежде всего, обращает на себя внимание то, что Махно ни словом не упоминает о том национальном гнете, которому подвергалась Украине в «тюрьме народов» - в Российской империи.

Очень пространно рассуждая о крестьянстве, как таковом, о его революционных потенциях, о его роли в социальной революции, Махно ни разу не вспоминает, что в начале ХХ ст. украинская нация была, по преимуществу, крестьянской нацией. Он пишет о крестьянстве вообще, вне его национальной принадлежности и в то же время нигде не упоминает, что Украина была колонией в составе Российской империи. Вне понимания Махно находилось важнейшее социально-экономическое обстоятельство, производное от колониального положения Украины: эксплуататорские классы, преимущественно, были неукраинского, инонационального происхождения. Соответственно, в украинских реалиях начала ХХ ст. национальное угнетение было одновременно и угнетением социальным.

Если сравнить махновскую «Русскую революцию на Украине …» с произведениями его современников, - выдающихся украинских социалистов (В. Винниченко, И. Мазепы, П. Христюка, Н. Шаповала, П. Феденко), также написанных в эмиграции и охватывавших те же временные рамки, что и книга Махно, то мы получим разительный контраст. Лидеры украинских социал-демократов и социалистов-революционеров с большой силой и выразительностью описывали свирепое национальное угнетение крестьянской Украины. В свою очередь, украинский анархо-коммунист Махно национального угнетения не замечал вовсе.

Из такой, сугубо колониальной взаимосвязи национального угнетения с социальным, вытекала важнейшая особенность классовой борьбы в Украине в начале ХХст. Представителями эксплуататорских классов в то время были преимущественно евреи, поляки, русские или полностью русифицированные «малороссы», которым В. Винниченко давал следующую характеристику: «Пануючи українські кляси давно зрусіфікувалися, прийняли руську мову, руську культуру, руський нагай і руську нагороду за зраду своєї нації та за її визискування»(2).

Помещичье землевладение Правобережной Украины было представлено польской шляхтой, Левобережной – русским дворянством или давно превратившимися в русских дворян потомками козацькой старшины исторической Гетьманщины и Слободской Украины. Городская буржуазия была представлена евреями, отчасти немцами и в основном, теми же поляками и русскими.

Українська маніфестація 1917 року.

«Декларація Українськоі Центральної Ради», представлення в мае 1917 г.  российскому Временному правительству и Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов (игравшему с марта по июль 1917г. ведущую роль в российской революционной политике) описывала специфически украинскую, сугубо колониальную, расстановку классовых сил следующим образом: «Пануючі класи на Україні – не українці. Промисловість у руках буржуазії російської, жидівської, торговельну і також велику частину аграрної буржуазії творять поляки, росіяни й українці, що давно називають себе «руськими». Так само всі адміністративні посади в руках не українців. Тільки сфера визискуваних – велика частина міського пролетаріату, ремісники та дрібні службовці – українці. Таким чином, немає в Україні української буржуазії, що визнавала себе такою. Є окремі особи, невеличкі групи, що прилучаються задля своїх клясових інтересів до пануючих кляс під економічним оглядом, але кляс, повторяємо, ще нема».(3).

«Наслідок цього – делает вывод Декларация Центральной Рады – серед українських партій досі не було ні одної, яка б не внесла до своєї програми ідеї соціалізму».(3).

Поэтому украинская национально-освободительная борьба неизбежно становилась и классовой борьбой. Как писал Вл. Винниченко, эта борьба была борьбой за «розчищення з соціального шляху національних перепон, які стримували широкі народні маси в прямуванню по цьому шляху. Без національного визволення не може бути визволення соціального. На цьому сходились усі одностайно. І з цього пішла Українська Центральна Рада».(4)

Изучение  текста «Русской революции на Украине …» позволяет сделать вывод: колониальное положение Украины в составе царской империи Романовых и соответствующая ему расстановка классовых сил  в 1917г. находились вне понимания Махно даже тогда, когда он в Париже создавал свои воспоминания, то есть, спустя десять лет после описываемых в его книге событий.

Поразившее современников своей интенсивностью и размахом возрождение украинского национального самосознания в 1917г., это «відродження нації» не вызывает у Махно ничего, кроме крайне отрицательных оценок, которые уже приходилось приводить в тексте «Украинская национальная революция и Нестор Махно».

Украинское национально-освободительное движение в 1917г. для Махно. – это «украинское шовинистическое движение, уродующее великие начинания русской революции на Украине»(5).

При этом, русского великодержавного шовинизма Махно вообще не замечает. В его «Русской революции на Украине…» очень много места уделено роли русского большевизма в этой революции и резкой критике большевистской социальной политики по отношении к крестьянству, а также его взаимоотношениям с различными представителями большевистской партии. Но нигде мы не встретим критики национальной политики  русского большевизма, критики, звучавшей даже в самой большевистской среде, со стороны части украинских членов РКП(б).

Даже в конце 20-х годов ХХст., при написании своих воспоминаний, Махно вообще не оперировал понятиями «русский большевизм» или «большевистская Россия». В то же время, говоря о возглавляемой социалистами Центральной Раде, Махно неоднократно указывает, что это «Украинская Центральная Рада» и возводит на нее и, соответственно, на украинских социалистов чудовищную клевету, обвиняя в намерениях подавить «даже признаки социальной революции»(6) и устраивать для русских то ли депортации, то ли этнические чистки. Но эти обвинения остаются совершенно голословными. Махно не утруждал себя попытками как-то доказать состоятельность своих измышлений.

Характерной особенностью текста «Русской революции на Украине…» является также то, что в нем вообще не встречается названия «Украинская Народная Республика» применительно к возрожденной Центральной Радой украинской государственности. Для Махно существовали только Центральная Рада или Украинская Центральная Рада, а после восстановления УНР в декабре 1918г.  – Директория или Украинская Директория, или просто «петлюровцы» и «петлюровщина».

Находясь на таких идейных позициях, Махно полностью замалчивает первую войну «Советской» России против УНР, начавшуюся в декабре 1917г. Он ничего не пишет ни об ультиматуме российского Совнаркома Центральной Раде, ни о начале военных действий, ни об оккупации территории Украины российскими «советскими» войсками, этими «революционными армиями» Муравьева, Ремнева, Егорова, ни о диких русско-шовинистических эксцессах, которыми эта оккупация сопровождалась. Вместо этого он выдал свое, абсурдно-убогое понимание происходившего, объявив российско-украинскую войну межпартийным конфликтом между «левым блоком» (большевики и левые эсеры) и украинскими социалистами (УСДРП и УПСР). При этом именно социалистическую  Центральную Раду Махно обвиняет в том, что она «не помирилась (из-за власти) с большевистско-левоэсеровским блоком и втянув в свой партийный спор трудовые массы, затеяла на сцене революционных действий кровавую бойню».(7) Подобные утверждения настолько абсурдны и лживы, что не нуждаются в комментариях.

Развиваясь по линиям железных дорог (т. н. «эшелонная война»), наступление красных российских войск очень быстро докатилось до Екатеринославской губернии. В канун Нового, 1918 года группировка этих войск (отряды балтийских матросов, петроградских и московских красногвардейцев – Махно называл их «группой Богданова») уже атаковала гарнизон войск УНР в Александровске. Так называемый «Гуляй-Польский район»(8) был рядом, в Александровском уезде. Какова же позиция Махно?

Еще до подхода красных российских войск к Александровску он получает от своей агентуры сведения о боях в Киеве и Одессе и как председатель Гуляй-Польского районного Совета крестьянских и рабочих депутатов срочно созывает районный съезд Советов. На этом съезде находящаяся под его «идейным и организационным руководительством» (9)  политическая организация авангардного типа, под названием «Гуляй-Польская Крестьянская группа анархистов-коммунистов»(10) проводит резолюцию: «СМЕРТЬ ЦЕНТРАЛЬНОЙ РАДЕ» (6) (Даже десять лет спустя, создавая свои мемуары, Махно счел возможным выделить эти слова в тексте «Русской революции на Украине…» и добавить: «эту резолюцию крестьяне и рабочие Гуляй-Польского района неуклонно проводили в жизнь…»

Такая политическая акция означала, что руководимая Махно анархо-коммунистическая организация толкнула крестьян и рабочих «Гуляй-Польского района» на «путь вооруженной борьбы со всякой формой обособленного украинства» (11), то есть, на путь вооруженной борьбы против независимости Украины.

Надо вновь подчеркнуть, что в конце 20-х годов ХХ ст., в Париже, где у Махно была возможность обдумать и взвесить каждую формулировку, каждую фразу при подготовке к изданию своих воспоминаний, он именно так сформулировал задачи «трудового населения Гуляй-Польского района» в декабре 1917г.

И вот уже «передав председательствование в Совете товарищу», Махно во главе своих первых вооруженных формирований спешит на помощь красным российским оккупантам, - им надо помочь выбить украинский гарнизон («гайдамаков Центральной Рады») из Александровска.

Фактически, в декабре 1917г. Махно в «Гуляй-Польском районе» поднял сепаратистский вооруженный мятеж против УНР и выступил в качестве колаборанта, - прямого активного пособника и соучастника первой российско-большевистской оккупации Украины.

Вывод может быть только однозначным: Махно был врагом украинской национально-демократической революции.

 

Национальный нигилизм и украинофобия в анархо-махновской трактовке.

 

Махновщина была очень бедна интеллектуальными силами. Ее ведущими идеологами, способными на социально-политический анализ, на теоретическое осмысление революционного процесса, на какие-то обобщения, были, очевидно, только В. Волин и П. Аршинов.

Взгляды и оценки Волина и Аршинова, безусловно, оказывали определенное влияние на идейно-политические позиции самого Махно, как во время их пребывания в махновщине, так и в то время, когда в эмиграции Махно писал свои воспоминания.

 

1.            П. Аршинов: «Вся борьба махновцев с большевиками велась только во имя защиты прав и интересов труда».

Первая роль в этом отношении принадлежит П. Аршинову, одному из ближайших сподвижников Махно, ведущему идеологу махновщины. В отдельные моменты времени Аршинов руководил всей махновской агитацией и пропагандой, был редактором махновских газет и стал первым историографом махновщины, издав в эмиграции ( в Берлине в 1923 г.) ее «официальную» историю – книгу «История махновского движения».

Как же относился Аршинов к украинской национально-демократической революции? Его книга о махновщине дает достаточно полный ответ на этот вопрос.

Открывший свое предисловие к основному тексту «Истории махновского движения» примечательной фразой: «махновщина – колоссальное явление русской действительности», Аршинов, так же, как и Махно, не заметил колониального положения Украины, национального угнетения и подавления всего украинского в Российской империи.

В отличие от украинских социалистов, не предприняв никаких попыток классового анализа колониального украинского общества, он придумывает некую «либеральную украинскую буржуазию», перед которой, по его мнению, «еще с первых дней мартовской революции 1917 года» «встал волнующий ее вопрос о национальном отделении от России»(12).

Почему, на каком основании подобное стремление могло возникнуть у мифической «либеральной украинской буржуазии» и почему только с началом революции, - ничего этого Аршинов не объясняет, он просто постулирует.

Однако, подобная бездоказательная констатация подразумевает, что «национальное отделение от России», якобы, волновало только горстку эксплуататоров, - либеральную часть национальной буржуазии, но не подавляющее большинство украинского народа, - эксплуатируемые классы: крестьянство (сельскую мелкую буржуазию) и рабочих (пролетариат).

Но тут же, по теории Аршинова, оказывается, что под «вопрос об национальном отделении от России», волновавший только «либеральную украинскую буржуазию», последняя каким-то образом смогла подвести весьма широкую социальную базу. Аршинов обозначает ее. Это: «широкие круги кулачества, либеральная интеллигенция, образованная часть украинцев(12). Они «примкнули к этому делу, положив начало политическому самостийническому   движению».(12).

Как, когда и почему «либеральной украинской буржуазии» это удалось, – Аршинов умалчивает, но вновь тем самым старается подчеркнуть, что трудовое крестьянство и городские рабочие к «национальному отделению от России» были, в лучшем случае, совершенно равнодушны. Аршинов также искажал исторические факты. «Начало политического самостийнического движения» восходит к 80-м годам XIX ст, но никак не к марту 1917 г.

Здесь можно было бы задать ряд вопросов. Например:

- почему анархо-коммунистический идеолог решил, что именно такой была социальная база украинского национально-освободительного движения?

- какие социальные причины могли привести к тому, что именно «широкие круги кулачества», якобы, сомкнулись там с либеральной интеллигенцией и вообще с «образованной частью украинцев»? 

Возможно, современные записные апологеты махновщины смогут как-то растолковать эти постулаты ее «официальной» истории.

Но политический спектр и социальный состав Центральной Рады (о которой Вл. Винниченко сказал: «Це було не тільки координоване, сполучене співробітництво всіх українських партій і впливових організацій, а виразний, необхідний прояв існування української нації. … Вона мусіла бути, бо нація, як така, як уся нація, як певний організм, мати єдиний вираз, єдиний орган свого прояву»)(13) полностью опровергают измышления Аршинова.

Если Махно в своей «Русской революции на Украине…» упомянул о том, что в Центральной Раде руководящую роль играли социалисты, хотя и возвел  при этом на них чудовищную клевету, то Аршинов, не прибегая к подобной клевете,  ничего не говорит о партийном составе этого украинского революционного парламента. Он вообще не упоминает ни об одной политической формации украинского национально-освободительного движения. Сначала во главе движения он поставил вымышленную «либеральную украинскую буржуазию», а затем для него существовали только «петлюровцы».

Украинская национальная революция 1917 г. носила (не могла не носить) буржуазно-демократический характер. Обеспеченная свержением династии Романовых политическая демократия была важнейшим завоеванием этой революции. Ставший во главе этой революции украинский парламент – Центральная Рада, формировался на сугубо демократической основе и в его составе были даже отдельные представители русских «конституционных демократов»(«кадетов»), ставших затем главной политической силой русского «Белого Дела», были также представлены русские, польские, еврейские (в основном, социалистические) партии, но 80% ее состава по партийной принадлежности были членами УСДРП и УПСР.

О социальном составе Центральной Рады красноречиво говорит исторический документ огромного значения – ее Первый Универсал: «Народе Український! Народе селян, робітників, трудящого люду! Волею своєю ти поставив нас, Українську Центральну Раду на сторожі прав і вольностей української землі. Найкращі сини твої, виборні люди від сел, від фабрик, від салдатських казарм, од усіх громад і товариств українських, вибрали нас, Українську Центральну Раду  й наказали нам стояти й боротись за ті права  та вольності». (14) Конкретные количественные данные также опровергают фальсификации Аршинова. 

Перший Всеукраїнський селянський з'їзд в Києві 1917 р.

Так, 25-го июля 1917г. состоялось первое заседание Центральной Рады с участием представителей национальных меньшинств. Ее состав при этом был следующим(15):  

- делегатов от Всеукраинского крестьянского съезда – 212;

- делегатов от Всеукраинского военного съезда – 158;

- делегатов от Всеукраинского рабочего съезда – 100;

- делегатов от местных Советов рабочих и солдатских депутатов – 50;

- представителей русских политических партий – 40;

-представителей еврейских политических партий – 35;

- представителей украинских политических партий – 20;

- представителей польских политических партий – 15;

 - представителей профсоюзов, просветительских товариществ, кооперативов и др. общественных организаций – 108.

Всего – 822 члена.

Такие данные позволяют утверждать, что классовой основой Центральной Рады и социальной базой украинского национально-освободительного движения был мелкобуржуазно-пролетарский классовый блок, при значительном преобладании мелкобуржуазной составляющей.

Перед сельской мелкой буржуазией (крестьянством) во время буржуазно-демократической революции в 1917г.  стояли общеклассовые задачи – ликвидация рудиментов феодализма в виде помещичьего землевладения. Поэтому ни о какой органически выросшей классовой дифференциации и классовой борьбе внутри мелкой буржуазии и речи быть не могло. «Привнесение классовой борьбы в деревню»  - это оружие из политического арсенала российского большевизма, пытавшегося воплотить в жизнь принципиально ошибочную концепцию «социалистической революции» в отсталой, крестьянской стране. Или из арсенала промахновских анархо-коммунистов, пытавшихся волюнтаристскими методами строить «вольный коммунизм» в мелкобуржуазной среде, при мелкотоварном производстве.

Поэтому, безосновательно выделенные из общей массы крестьянства «широкие круги кулачества», а также «либеральная украинская буржуазия», как составные части социальной базы «политического самостийнического движения», - это негодные попытки Аршинова дискредитировать   как само движение, так и возглавившую его Центральную Раду, перед соответствующей читательской аудиторией.

В изображении Аршинова также полностью искажены, как процесс украинизации частей бывшей российской царской армии, так и история создания и деятельности Центральной Рады.

По его словам, «руководители движения», то есть, надо понимать, представители все той же вымышленной «либеральной украинской буржуазии», «сразу же обратили серьезное внимание на солдатские массы украинцев на фронте и в тылу. Их стали организовывать в особые украинские полки». (12)

Это значит, что Аршинов, отрицая стихийный характер украинизации частей старой российской армии, либо сознательно извращал, либо просто не понимал сущности процесса создания национальных частей в составе бывшей царской армии.

 Всероссийская буржуазно-демократическая революция в 1917 г. должна была решить два главных вопроса – аграрный и национальный. Решая национальный вопрос, революция превратила весну 1917г. в «весну народов» - пробуждение самосознания угнетенных национальностей. После краха 300-летней династии Романовых, Российская империя стала стремительно распадаться, несмотря на ту, в целом, великодержавную политику, которую пыталось проводить Временное правительство. Одним из проявлений начавшегося процесса распада империи стало прогрессирующее разложение основной составляющей ее военно-бюрократической сущности – бывшей императорской армии («Крушение власти и армии» - Деникин посвятил этому процессу в 1917г. целый том своих «Очерков русской смуты»). Создание отдельных национальных частей в ее составе: польских, белорусских, армянских, грузинских, молдавских, татарских, - стало важной составляющей этого разложения. Украинизация стала наиболее мощным, наиболее масштабным явлением в этом ряду, так как украинцев в царской армии было несколько миллионов, - больше, чем представителей других нерусских национальностей, вместе взятых.

Отрицая стихийность процесса украинизации частей старой российской армии и ни слова не говоря о тех препятствиях и запретах, с которыми этот процесс сталкивался, как и о тех конфликтах, которые он вызывал, Аршинов подталкивает читателей «Истории махновского движения» к выводу: «либеральная украинская буржуазия» не просто так обратила внимание на солдатские массы украинцев, - «организуя их в особые украинские полки» она надеялась с их помощью добиться «национального отделения от России». Хотя здесь сразу возникает вопрос, который можно адресовать современным апологетам махновщины: каким образом «буржуазным либералам» это удалось, когда «солдатские массы украинцев» явно не охватывались очерченной Аршиновым социальной базой «политического самостийнического движения»?

О причинах стихийного процесса украинизации частей старой российской армии как всегда, ярче всех, писавших об Украинской национальной революции 1917г., высказался Вл. Винниченко: «…вияв пробудженого національного чуття не міг обмежитись тою чи іншою сферою громадсько-політичного життя. В кожній сфері були українці й у кожній сфері вони хотіли, вони мусіли виявляти себе, як українці, затверджувати своє «я», поширювати його, закріпляти певними нормами. Фабричні робітники, учителі, кооператори, студенти, прикащики, урядовці, вся гуртувались національно, вся домагались свою галузь діяльності українізувати, се-б-то принатурити до об,єкту свого існування – українського народу… Чому ж мав бути позбавлений цього салдат?  (…) І цілком натурально, що по свій дієвій і резервній російській армії українець-салдат заворушився, загомонів і став домагатись затвердження й узаконення своє вибухлої національної свідомості в певних організаційних формах». (…) «І вкраїнські частини стали формуватися самі собою, без усякого дозволу, без усякого плану».(16)

На основе отрицания стихийности процесса украинизации частей бывшей царской армии, Аршинов продолжил свои измышления. Он сообщает своим читателям, что «в мае 1917г. руководителями движения был организован Военный съезд, выделивший из себя генеральный военный комитет»(12).

Действительно, состоявшийся в мае 1917г. 1-й Украинский Военный съезд создал Генеральный военный комитет, председателем которого был избран С. Петлюра.

Винниченко писал об этом так: «Стихія росла, розросталась, обхоплювала всі фронти, вибивалась на поверхню політичного життя, неорганізовано, бурхливо, розкидано. Треба було звести її в якесь правильне, планомірне, усвідомлене річище. А разом з тим наочно, на факті, на імпозантній реальности показати й руській демократії, й руському Урядові, чи ми нація, чи маємо ми силу. З цими цілями Центральна Рада й скликала на 5 мая 1917 р. перший український з,їзд представників від усіх військових організацій, товариств і просто військових частин українського складу, як  з фронту, так і з тилу»(17).

Отметив создание 1-м Военным съездом Генерального военного комитета, что соответствовало историческим фактам, Аршинов затем злостно фальсифицировал историю создания Центральной Рады. Он утверждал, что Генеральный военный комитет «стал руководящим органом всего движения. После этого комитет был переименован в Раду. В дальнейшем, в ноябре 1917г., на общеукраинском съезде была сконструирована и утверждена в качестве парламента украинской демократической республики Центральная Рада. А ровно через месяц «универсалом» этой Рады была провозглашена самостоятельность и независимость украинской демократической республики» (12).

Никакая жесткая критика этих измышлений не будет чрезмерной. Никогда Генеральный военный комитет не становился «руководящим органом всего движения», никогда он не переименовывался в некую «Раду» и, тем более, никогда не покушался на прерогативы Центральной Рады. После создания Генерального секретариата он был интегрирован в структуру Генерального секретарства военных дел, а его председатель С. Петлюра, как известно, стал Генеральным секретарем военных дел. Комментировать абсурдные утверждения о том, что Центральная Рада была «сконструирована и утверждена» в ноябре 1917г. на каком-то «общеукраинском съезде» неизвестно кого, - вообще не приходится.

Но Аршинов на этом не остановился. «Таким образом – резюмирует он – в период керенщины на Украине создалась новая самостийническая государственность, начавшая закрепляться по всей стране в качестве господствующей силы. Это была петлюровщина, получившая свое название от имени С. Петлюры – одного из активных руководителей движения». (18)

Здесь Аршинов громоздит один анахронизм на другой. В период «керенщины» шла политическая борьба между Центральной Радой и российским Временным правительством за условия осуществления автономии Украины в составе Российской демократической республики.

Третий Универсал Центральной Рады (если у Аршинова Центральная Рада была создана только в ноябре 1917г., то, соответственно, он проигнорировал ее Первый, Второй и Третий Универсалы, которые в 1917г. фиксировали этапы развития Украинской национально-демократической революции), изданный 20-го ноября 1917г., объявил о создании Украинской Народной Республики, но еще в составе России, как предполагавшейся «федерации равных и свободных народов». И только Четвертый Универсал, упомянутый Аршиновым как просто «универсал», изданный 22-го января 1918г., провозгласил: «Віднині Українська Народна Республіка стає самостійною, від нікого незалежною, вільною, суверенною Державою Українського Народу…».(19)

Это значит, что «новая самостийническая государственность» в Украине создалась в то время, когда «керенщина» в России была уже свергнута большевиками. Именно большевистский переворот в Петрограде (во времена «СССР» широко известный под названием «Великая Октябрьская Социалистическая Революция») и ситуация хаоса в России в первые недели после него, дали возможность Центральной Раде реализовать ту политику, установки которой были оглашены Третьим Универсалом. Только после большевистского переворота в Петрограде и разгрома войск, верных российскому Временному правительству в Киеве (против которых вместе сражались части войск Центральной рады и вооруженные силы, подконтрольные русским большевикам), власть Центральной Рады «начинает закрепляться по всей стране в качестве господствующей силы».

Но по Аршинову получается, что Четвертый Универсал был оглашен в декабре 1917г. и что «керенщина», то есть, власть российского Временного правительства еще существовала в то время.

На кого могли быть рассчитаны  анти-исторические перлы главного историографа махновщины о том, что Центральная Рада была создана («сконструирована и утверждена»)  только в ноябре 1917г. на некоем, неизвестно чьем, «общеукраинском съезде»; что Четвертый Универсал был издан в декабре 1917г. и что «новая самостийническая государственность» в Украине, этим Универсалом провозглашенная, создалась еще при «керенщине»?!

Очевидно, только на «заграничных товарищей-рабочих» (к которым Аршинов обращается в своем предисловии к «Истории махновского движения»), например, на русскоязычных анархистов США и Канады, совершенно незнакомых с историей Украинской революции.

 Этот ведущий махновский идеолог называет УНР, которая, по его же словам, была «украинской демократической республикой», - «петлюровщиной». С его стороны это  политически безграмотно и некорректно. Это такой же нонсенс, как называть «Советскую» Россию «ленинщиной». Более того, даже в принципе, приклеивать имя С. Петлюры в качестве ярлыка к «первой республике», то есть к УНР периода существования Центральной Рады, нет никаких оснований. 

В 1917г. С. Петлюра действительно был «одним из активных руководителей движения», который выдвинулся на волне стихийной украинизации частей старой российской армии. Но он еще не был той ключевой фигурой, какой стал в 1919г., чтобы имя его могло стать символом всего украинского национально-освободительного движения того времени. Член УСДРП, председатель украинского военного комитета Западного фронта в начале процесса украинизации частей бывшей царской армии, избранный на 1-м Военном съезде членом Генерального военного комитета, а затем ставший его председателем; Генеральный секретарь военных дел в первом и во  втором составах Генерального секретариата, С. Петлюра 18-го декабря 1917г. был отправлен Центральной Радой в отставку. В январе 1918г., не занимая никаких государственных постов, как частное лицо, в условиях начавшейся российско-украинской войны, он занялся созданием очень небольшого добровольческого вооруженного формирования – «Гайдамацького Коша Слобідської України».  

Имя Петлюры будет постепенно становиться нарицательным только через год, в декабре 1918г., во время «второго издания» украинской национально-демократической революции, - общенационального восстания против режима гетмана Скоропадского. И только в 1919г. имя члена Директории, Головного отамана войск УНР на долгие годы (практически до начала второй мировой войны) станет символом (для  российских врагов независимости Украины – ярлыком для обозначения «украинских буржуазных националистов») украинского национально-освободительного движения, а его участники станут «петлюровцами».

Насколько это было обосновано и однозначно, как, например, в случае с Махно и махновщиной (где господствовал культ авторитарного крестьянского «батько», где все было «имени Махно»), не было единого мнения даже среди современников С. Петлюры, участников украинской национально-освободительной борьбы.

Здесь достаточно сказать, что «петлюровцы», как самоназвание, в войсках УНР не употреблялось (применялось название «республиканцы», «республиканские войска»), а военно-политическая деятельность С. Петлюры постоянно подвергалась критике со стороны украинских политических партий, как слева, так и справа, вплоть до двух попыток правых государственных переворотов в 1919г., во время войны на несколько  фронтов.

Но в любом случае, называть украинское национально-освободительное движение и молодую украинскую демократическую государственность времен Центральной Рады «петлюровщиной», – означало извращать историю Украинской революции.

В одном только стоит согласиться с Аршиновым и признать его правоту. При всем своем негативном отношении к «демократическим националистам(петлюровцам)» и  к «демократической республике петлюровцев», он совершенно неожиданно, в целом дает вполне адекватные оценки первой войне «Советской» России против УНР. Оценки Аршинова радикально отличаются от оценок Махно. Если Махно возводил чудовищные, огульно-клеветнические обвинения на Центральную Раду и при этом обходил полным молчанием причины и ход войны между «Советской» Россией и УНР, оказывая, при этом самую активную вооруженную поддержку оккупационным войскам, по сути, став не просто пособником, но прямым соучастником оккупации Украины,  то у Аршинова совершенно иной подход. Совершенно не упоминая о действиях Махно во время этой войны, он пишет следующее:

«Развитие и закрепление петлюровщины на Украине в качестве государственной силы явилось ударом для большевизма, взявшего уже власть в Великороссии и распространившего ее на Украину. Положение большевизма в Великороссии без всей Украины оказалось бы довольно затруднительным для него даже на первое время. Поэтому большевики поспешно двинули свои войска на Киев. С 11 по 25 января 1918г. Киев был ареной ожесточенной борьбы между петлюровцами и большевиками. 25 января большевики заняли Киев, начав затем распространять оттуда свою власть на всю Украину. Петлюровское правительство и политические деятели движения эвакуировались в западную часть страны, протестуя оттуда против занятия Украины оккупационной властью большевиков». (18)

В «Истории махновского движения»  также есть  главы концептуального характера. Одна из таких глав называется «Понятие и значение национального в махновщине. – Еврейский вопрос». Нас интересует отношение  махновщины к украинскому национально-освободительному движению, поэтому больной для махновских идеологов еврейский вопрос здесь не рассматривается.

Описывая «понятие и значение национального в махновщине» Аршинов прежде всего обозначает ее национальный состав: «С первых дней своего зарождения движение охватило бедноту всех национальностей, населявших район. Подавляющее большинство составляли украинские крестьяне. Около 6-8 % было крестьян и рабочих из Великороссии. Затем шли греки, евреи, кавказцы и бедняки иных национальностей». (20)

Направленность вооруженной борьбы махновцев определена Аршиновым так: «Вся борьба махновцев с большевиками велась только во имя защиты прав и интересов труда. Деникинцев, австро-германцев, петлюровцев, французские десанты (в Бердянске), Врангеля махновцы встречали, прежде всего, как врагов труда». (20)

Тут же Аршинов приводит отрывок из «Декларации» Реввоенсовета Революционно-Повстанческой армии Украины (махновцев), выпущенной в октябре 1919г., который фиксирует, так сказать, официальную позицию махновского движения по отношению  к праву наций на самоопределение вообще и по отношению к независимости Украины, в частности:

«Говоря о независимости Украины, мы понимаем эту независимость не как независимость национальную, типа петлюровской самостийности, а как независимость социальную и трудовую рабочих и крестьян. Мы заявляем о праве украинского (как и любого другого) трудового народа на самоопределение не в смысле «самоопределения наций», а в смысле самоопределения трудящихся». (21)

После цитирования махновской «Декларации», Аршинов переходит к «еврейскому вопросу», которому посвящены три четверти текста главы «Понятие и значение национального в махновщине».

Итак, концептуальные положения, сформулированные ведущим идеологом махновщины по «украинскому вопросу», таковы:

- борьба махновцев с русскими большевиками – это борьба «только во имя защиты прав и интересов труда»;

- «петлюровцы», то есть, «демократическая украинская республика» - это для махновцев такой же «враг труда», как русские белогвардейцы, австро-германские и французские интервенты;

- «социальная и трудовая независимость рабочих и крестьян» противопоставлена независимости национальной;

- «право на самоопределение трудящихся» противопоставлено праву наций на самоопределение.

В том самом общем виде, в котором эти положения изложены, о них можно сказать, что махновщина была носителем национального нигилизма, активно занимаясь при этом социальной демагогией.  

Это значит, что для идеологов махновщины не существовало национального вопроса в качестве важнейшего, наряду с аграрным, вопроса Всероссийской буржуазно-демократической революции. Соответственно, они игнорировали и его решение, которое заключалось именно в «самоопределении, вплоть до отделения» всех, угнетенных русскими «держимордами» наций, то есть, в распаде Российской империи.

Отрицая право наций на самоопределение, махновщина сводила национальный вопрос к «еврейскому вопросу» и вполне  логично отрицала национальную независимость Украины. Поэтому махновские идеологи не видели, что в Украине национальный вопрос есть вопрос социальный, что национальное освобождение будет одновременно и социальным освобождением. Одновременно национальный нигилизм махновской пропаганды гармонично уживался с социальной демагогией.

Что могли означать такие расплывчатые, неопределенные  социальные категории, как «права и интересы труда», «социальная и трудовая независимость рабочих и крестьян», «право на самоопределение трудящихся» в социально-экономическом контексте первой половины ХХ ст. в развалившейся Российской империи?

При этом, ни сам Аршинов, ни махновская «Декларация» не используют такие классические социалистические формулы, как «освобождение труда» или «ликвидация эксплуатации человека человеком».

Так что такое «защита прав и интересов труда»?  При какой экономической системе или в каком обществе? Какого труда: наемного или свободного; труда индивидуального мелкотоварного сельхозпроизводителя или городского наемного рабочего? Аршинов предпочитает этого не уточнять, так как подобные уточнения неизбежно заведут в тупик социальных демагогов.

Что такое «социальная  и трудовая независимость рабочих и крестьян»?

Что такое «самоопределение трудящихся»?

Можно предполагать, что в совокупности эти понятия описываются социалистической формулой «освобождения труда», хотя о «ликвидации эксплуатации человека человеком» ни Аршинов, ни махновская «Декларация» вообще не упоминают.

Но опять же, «социальная и трудовая независимость» для городских промышленных рабочих, - это одно, а для крестьян – мелкотоварных сельхозпроизводителей – это совершенно другое.

И самое главное (в случае с рабочими), - можно ли было добиться их «социальной и трудовой независимости», можно ли было им «самоопределиться» в условиях рыночной экономики, товарно-денежных и соответственно, капиталистических производственных отношений, «выпрыгнуть» из которых в начале ХХ ст. не было никакой объективной возможности?!

Когда реализация перехваченного русскими большевиками широко известного анархо-синдикалистского лозунга «Фабрики – рабочим!», то есть, социализация промышленного производства, провалилась еще в начале 1918 г., по причине слаборазвитости производительных сил и, прежде всего, главной производительной силы – самих рабочих, низкая общая культура которых не давала им возможности самим организовать общественное производство.

Когда русский большевизм в свой героический период (1917-1920) предпринял титанические, но обреченные на неудачу, усилия по вытеснению товарно-денежных отношений, по «непосредственному введению социализма», по ускоренному созданию бестоварной экономики, - этого необходимого фундамента для ликвидации эксплуатации человека человеком (как того требовала партийная программа РКП(б) 1919г.).

Ведь даже в декабре 1920-го – январе 1921-го, то есть, буквально накануне(или уже в начале) вызванного этими усилиями жестокого социально-политического кризиса, за полгода до начала вынужденного возвращения к товарно-денежным отношениям в полном объеме (полностью задушить их так и не удалось), Ленин, как председатель российского Совнаркома, подписывал декреты и постановления о бесплатном предоставлении топлива, коммунальных и почтово-телеграфных услуг, о бесплатном отпуске продуктов по карточкам, об отмене налогов в денежной форме.

В том же декабре 1920 г., выступая на VIII Всероссийском съезде Советов, Ленин указывал, что с урожая 1920г. методами продразверстки надо  изъять из села не менее 300 млн. пудов хлеба, без чего будет невозможно восстановление и развитие промышленности и транспорта, без чего будет невозможно даже приступить к началу реализации известного «плана ГОЭЛРО». В развитие этих указаний, VIII съезд Советов принял закон о введении обязательных государственных заданий по засеву посевных площадей каждым индивидуальным крестьянским хозяйством.

Это были последние усилия, последние попытки продолжать губительный для большевистского режима курс на строительство бестоварной экономики в условиях России начала ХХ ст.   

Не приходится даже предполагать, что в рамках анархо-махновского «строя Вольных Советов» имелись хоть какие-то, пусть даже чисто гипотетические, возможности преодолеть товарно-денежные отношения.

В свою очередь, в Украине Центральная Рада (как позднее и Директория УНР), проводила вполне адекватную буржуазно-демократической революции социальную политику и махновщина, если она вообще собиралась защищать «права и интересы» городских наемных рабочих, не смогла бы защищать их полнее и эффективнее, чем руководимая социалистами Центральная Рада или социалистические правительства «второй республики» в 1919г.

Прежде всего, махновцы воевали «во имя прав и интересов труда» мелкотоварного сельхозпроизводителя, который являлся социальной базой махновщины. Воевали в рамках современного им общества, с его рыночной экономикой, при господстве товарно-денежных отношений, то есть, в рамках капиталистического общества, благодаря Февральской революции только что сбросившего с себя феодальные пережитки.

В этих объективных социальных условиях основными «правами и интересами» мелкотоварного сельхозпроизводителя – сельской мелкой буржуазии, было право свободно торговать продуктами своего труда на своей земле. Это право для мелкой буржуазии одновременно было и ее основным экономическим интересом, вопросом жизни и смерти для мелкотоварного хозяйства.

«Социальная и трудовая независимость» и «самоопределение» сельской мелкой буржуазии – это уже из области анархо-махновской социальной демагогии, которую идеологи махновщины обрушили на головы сельского населения «района» в условиях революционного хаоса, в обстановке крушения всех институтов старой российско-царской государственности.

Здесь нельзя обойти молчанием, что в текстах самого Махно, идеологов махновщины и в позднейшей промахновской литературе встречаются упоминания о ряде коммун, организованных махновцами на территории все того же «района».

Коммуна – это крайняя степень отчуждения индивидуального хозяйства в пользу общественного (по сравнению, например, с артелями или товариществами по совместной обработке земли - т. н. ТСОЗами). Можно уверенно утверждать, что этот анархо-коммунистический социальный эксперимент не получил развития и не имел никакой популярности в массе сельской мелкой буржуазии, подпиравшей махновщину.

Показательно, что в промахновской литературе отсутствуют даже самые основные количественные показатели строительства и существования этих сельскохозяйственных коммун. Какой процент от общего числа индивидуальных крестьянских хозяйств «района» объединился в этих коммунах? Какая часть обрабатываемой земли в «районе» отошла к коммунам? Анархо-махновские источники, от Махно, Волина и Аршинова до современных апологетов махновщины об этом молчат…

Могла ли объединившаяся в эти коммуны часть крестьянства достичь «социальной и трудовой независимости»? Конечно, нет. Крошечные островки аграрного «вольного коммунизма» не могли стать независимыми в море рыночной экономики, когда все экономические связи с внешним миром необходимо строились бы на основе товарно-денежных отношений.

Таким образом, социальная риторика Аршинова и в целом, всей махновской пропаганды, не имела под собой реальной основы. Это была социальная демагогия и не более того. В этом отношении махновский «культпросвет» мог вполне конкурировать с русско-большевистским «агитпропом».

Махновцы силой оружия защищали классовые интересы ненавидевшей город сельской мелкой буржуазии:  пользоваться отобранной у помещиков землей; свободно торговать продуктами своего труда на ней; вести, по возможности, неэквивалентный товарообмен с ненавистным городом, не имея при этом никаких обязанностей по отношению к любой новой, в том числе и украинской, государственности, которая могла прийти на смену рухнувшей царской. Именно в этом была социальная суть махновщины.

В целом, анализ текста «Истории махновского движения» позволяет сделать вывод: пронизав свои идеологические конструкции негативным отношением к интеллигенции, к демократии и социализму (см. главу «Демократия и трудовые массы в русской революции»), извратив классовую природу украинского национально-освободительного движения начала ХХ ст. («Это – движение национальной украинской буржуазии, стремящейся утвердить в стране свое политическое и экономическое господство»), ведущий идеолог махновщины П. Аршинов был врагом его высшего проявления – украинской национально-демократической революции.

 

2.                   В. Волин: «Украина (или Малороссия) – обширный регион на юге, точнее,  юго-западе России». 

 

В написанном им предисловии к аршиновской «Истории махновского движения», Волин свое участие в махновщине обозначил так:

«Я провел в самом движении около полугода – от августа 1919 по январь 1920г., - то есть, наблюдал его далеко не на всем протяжении. С Махно я встретился впервые тогда же, в августе 1919г. Я совершенно потерял из вида и движение, и Махно, будучи арестован в январе 1920г. и соприкоснулся еще раз с тем и другим на две недели в ноябре того же года во время договора Махно с советской властью». (22).

Один из наиболее авторитетных западных специалистов по истории анархизма и сопряженных с ним общественных движений, Пол Аврич, в своем предисловии к книге Волина «Неизвестная революция» оставил следующее описание пребывания Волина в махновщине:

«Летом 1919г., когда большевики усилили преследования анархистов и начали закрывать их газеты и запрещать собрания, Волин отправился в Гуляй-Поле, где присоединился к повстанческой армии Махно, идеологию которой разрабатывала конфедерация «Набат». Вместе с Петром Аршиновым и Аароном Бароном Волин состоял в культурно-просветительском отделе, редактировал газеты движения, готовил его прокламации и манифесты, организовывал собрания и конференции. Летом и осенью он возглавлял культурно-просветительский отдел … и одновременно в течении шести месяцев работал в Военно-революционном совете. В следующем году ( т.е. в 1920-м ! – О. Д.) большевики предложили ему пост наркома просвещения Украины, от которого он решительно отказался, подобно тому, как его учитель Кропоткин отверг в 1917г. предложение Керенского возглавить министерство просвещения во Временном правительстве.

В декабре 1919г. Военно-революционный Совет послал Волина в Кривой Рог для противодействия украинской националистической пропаганде, развернутой в тех местах Петлюрой. Однако по пути Волин заболел тифом и вынужден был остановиться в селе, жители которого взяли на себя заботу о его выздоровлении. 4 января 1920г. его, еще не оправившегося от болезни, арестовали красноармейцы 14-й армии и передали в руки ЧК. Троцкий, неоднократно критиковавшийся им на страницах «Набата», отдал распоряжение о его казни».(23)

Отметим крайне низкий научный уровень этого описания, в котором Аврич опускается даже до клеветы в адрес Л. Троцкого. Однако, подобный уровень предисловия вполне гармонирует с качеством основного, авторского текста «Неизвестной революции».

В своих оценках украинского национально-освободительного движения Волин плетется за Аршиновым, очень развернуто цитируя последнего на страницах «Неизвестной революции». Даже авторский текст Волина очень часто представляет собой раскавыченные цитаты из «Истории махновского движения». Но иногда он добавляет весьма примечательные штрихи и нюансы к измышлениям Аршинова.

Свое отношение к «украинскому вопросу» Волин начинает излагать в первой главе второй части «Неизвестной революции», которая носит название «Массовое движение на Украине». Раздел этой главы «Географические и исторические особенности Украины» открывается фразой, характерной для русских великодержавных шовинистов: «Украина(или Малороссия) – обширный регион на юге, точнее, юго-западе России».(24)

Одна эта фраза уже позволяет предполагать, каким было отношение к украинскому национально-освободительному движению еще одного ведущего идеолога махновщины.

Следуя за Аршиновым, Волин преподносит читателям «Неизвестной революции» замечательные в своем роде, антиисторические перлы: «Сначала к власти на Украине пришла – одновременно с Керенским в России, - местная буржуазия, «петлюровцы» - сторонники «демократа» Петлюры…»(25) - рассматривать которые (после анализа аналогичного текста Аршинова) нецелесообразно.

Когда Волин берется «кратко охарактеризовать сущность и практику «петлюровщины»», то он вновь почти дословно повторяет содержание соответствующих фрагментов текста аршиновской «Истории махновского движения».

Поэтому имеет смысл останавливаться лишь на тех деталях и нюансах, которые, при таком уровне плагиата, привносит сам Волин.

Читателям «Неизвестной революции» он предлагает следующую историческую картину:

«С первых дней февральской Революции 1917-го года украинская либеральная буржуазия, опасаясь «революционных эксцессов», подобных тем, которые имели место в Москве, и стремясь избежать их, поставила вопрос о «национальной независимости» от России. После свержения царизма она могла рассчитывать на успех этого предприятия, все левые партии в России провозгласили «право наций на свободное самоопределение»». (26)

Итак, Волин развивает фальсификации Аршинова. Если Аршинов предпочел умолчать о тех мотивах, какие могли быть у вымышленной им «украинской либеральной буржуазии» для постановки вопроса о национальной независимости Украины, то Волин восполняет этот «пробел». Оказывается,  «украинский вопрос» встает перед этой буржуазией только из боязни «революционных эксцессов», подобных тем, что были в Москве в марте (в феврале по ст. ст.) 1917г.

Трудно придумать более злостную фальсификацию движущих мотивов украинского национально-освободительного движения.

По мнению Волина, «население Украины, очень неоднородное этнически, но сплоченное стремлением сохранить свою свободу и независимость».(24) Он также указывал на некоторые ментальные отличия этого населения от русских. Эти отличия, считал Волин, сделали социальное угнетение в Украине менее жестким, чем в России: «отдельные черты характера, темперамент и менталитет ее (Украины) народа вызвали достаточно яркие отличия между положением в Великороссии и на Украине при царском режиме». (24)

Но, несмотря на все рассуждения о «географических и исторических особенностях Украины» и о ментальных отличиях украинцев от русских, Волин так и не вышел на признание существования отдельной украинской нации.

Ошибочно утверждая об «очень неоднородном этнически населении» Украины, Волин оставляет совершенно открытым вопрос, - почему это население было, якобы, сплочено «стремлением сохранить свою свободу и независимость»  и в чем эта свобода и независимость могла выражаться в условиях Российской империи?

При этом делается необоснованный, не имеющий ничего общего с исторической реальностью вывод, что гнет военно-феодальной российской деспотии был в Украине слабее, чем на территории исторической Московии.

Соответственно, Волин нигде не упоминает о жестоком национальном угнетении украинцев, которое одновременно было и  угнетением социальным.

Волин просто не замечал украинской нации, к началу ХХ ст. уже сформировавшейся настолько, что уже с середины XIX ст.в ее интеллектуальной среде все настойчивее начинает формулироваться  вопрос о возможности и желательности национальной независимости Украины.

Экономические основы украинского национально-освободительного движения (которое русскому царизму во второй половине XIX ст. и в начале ХХст.  никогда не удавалось полностью задушить), основательно проанализированные представителями украинской социалистической мысли, для Волина не существовали вообще.

Такое нигилистическое отношение к украинской нации делало возможным  его вышеприведенное утверждение  о мотивах ее освободительной борьбы. Тот же национальный нигилизм заставлял Волина противоречить самому себе. По его мнению, этнически пестрое население Украины стремится «сохранить свою свободу и независимость» и в то же время к национальной независимости (Волин даже берет национальную независимость в кавычки) от России стремится лишь либеральная буржуазия, опасаясь революционных эксцессов…

Взявшись писать анархистскую историю Всероссийской революции, Волин раз за разом демонстрировал свою поразительную некомпетентность, как историк. Пусть он не был очевидцем свержения самодержавия, но он был современником Февральской революции, анархистским интеллектуалом, одним из ведущих идеологов махновщины, претендующим быть историком революции, в конце концов.

В авторском предисловии к «Неизвестной революции» Волин, без лишней скромности, сам о себе пишет так: «Автор пережил Революции 1905 и 1917 годов, мало того, активно участвовал в них. И его единственное стремление – с полной объективностью исследовать и изложить то, что произошло на самом деле. (…) Стремлению честно изложить факты и дать их беспристрастный анализ способствовала идеологическая позиция автора. (…) Он является сторонником либертарных взглядов. И может позволить себе быть объективным, ибо, выступая за вольный коммунизм, ничуть не заинтересован в том, чтобы изменить истине, фальсифицировать ее: его не интересуют ни власть, ни руководящие посты, ни привилегии, ни даже торжество его идей «любой ценой». Он стремится лишь установить истину, ибо только она приносит плоды. Его единственное страстное желание – дать понимание событий в свете точных фактов, ибо только оно позволяет сделать правильные и полезные выводы.»(27) Анализ писаний Волина позволяет увидеть, насколько далека была «Неизвестная революция» от этих претенциозных  фраз…  

Вот и в данном случае, -  почему, по его мнению, именно московские революционные эксцессы могли так напугать украинскую «местную буржуазию», что она решилась «поставить вопрос о «национальной независимости» от России»?

События Февральской революции в Москве (всеобщая забастовка, демонстрации, ряд мелких стычек и самых незначительных коротких перестрелок) были лишь слабым отголоском событий в Петрограде, с их сотнями убитых в кровавых пятидневных уличных боях, с тотальным разгромом царского репрессивного аппарата, часто сопровождавшимся физическим уничтожением его представителей. Петроград был эпицентром Февральской революции, он оставался эпицентром Всероссийской буржуазно-демократической революции весь 1917-й год – это, казалось бы, общеизвестно…

Совершенно поверхностным является утверждение Волина о том, что «все левые партии в России провозгласили «право наций на свободное самоопределение»»(вновь кавычки Волина), что, якобы, давало «украинской либеральной буржуазии» надежду на успех ее инициативы по отделению Украины от России.

Российское Временное правительство, как в его однородном (состоявшим только из представителей буржуазных партий), так и в коалиционном (где были представлены как буржуазные, так и социалистические партии) вариантах, пыталось проводить великодержавную политику, всячески препятствуя развитию украинского национально-освободительного движения.

В бывшем, в режиме «двоевластия», весной-летом 1917г. вторым центром власти  (известный политический феномен Февральской революции), Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов доминировал блок (до осени 1917г.) наиболее влиятельных в то время социалистических партий  - Российской Социал-демократической Рабочей Партии (меньшевиков) и Партии Социалистов-Революционеров. Обе эти партии весьма неоднозначно относились к провозглашаемому «в принципе» праву наций на самоопределение.

Меньшевики считали, что самоопределение угнетавшихся русским царизмом наций в условиях буржуазно-демократической революции подорвет единство пролетариата, ослабит революционную демократию, ее способность противостоять реакции. Примером подобного отношения может служить резолюция по национальному вопросу прошедшего в мае 1917г. в Киеве окружного съезда РСДРП(м), которая возражала против возможного федеративного устройства бывшей царской империи и утверждала, что оно противоречит историческому развитию и угрожает, при государственном раздроблении, созданием новых препятствий для развития производительных сил и единства классовой борьбы пролетариата. Резолюция выражала согласие меньшевиков только на предоставлении автономии «территориям, отличающимся этнографическими и культурно-экономическими особенностями».

РСДРП (м) поддержала Временное правительство, которое заявляло, что все вопросы, связанные с возможным осуществлением автономии Украины могут быть решены только Всероссийским Учредительным собранием (созыв которого все откладывался и откладывался) и настаивала на безусловном приоритете решений Всероссийского Учредительного собрания над решениями Всеукраинского Учредительного собрания, если таковое будет созвано.

ПСР, то есть, российские эсеры, вообще были за «единую, неделимую» демократическую Россию, а право на самоопределение угнетавшихся в царской империи наций считали возможным реализовать только в форме культурно-национальной автономии.

Как всегда, более гибкую позицию занимали большевики. Весной-летом 1917г. они были единственной российской левой партией, которая открыто пропагандировала лозунг «права наций на самоопределение, вплоть до отделения». Но большевики в то время были левой оппозицией по отношению к Временному правительству и к эсеро-меньшевистскому большинству в Советах рабочих и солдатских депутатов. В поднимающихся национальных движениях Ленин видел сильного союзника в борьбе против Временного правительства и социалистических «соглашателей» из лагеря революционной демократии.

Лишь после того, как большевики станут всероссийской властью, в их политике станут быстро набирать силу великодержавные тенденции. Пройдет еще несколько лет и русские белогвардейцы будут отмечать, что их лозунг «Единая, неделимая Россия!» как-то незаметно перекочевал через фронты гражданской войны и взят на вооружение их противниками - большевиками. Большевики насильственным путем приостановят исторически неизбежный процесс распада Российской империи, объявят контрреволюционными, «буржуазно-националистическими», национально-освободительные движения на ее территории и загонят их уцелевших представителей в эмиграцию или в глубокое подполье. Но это будет потом, не в 1917 г. Летом же 1917 г. большевистская партия была единственной российской левой партией, которая открыто, в своей печати, в ряде ленинских статей, поддерживала инициативы и требования Центральной Рады к Временному правительству.

Первым примером того, что представленная РСДРП(м) и ПСР российская революционная демократия не только не окажет поддержки украинскому национально-освободительному движению, но и будет резко враждебно к нему относиться, является политическая коллизия вокруг решений Всеукраинского Национального Конгресса.

Как известно, 17 – 21 апреля 1917г. в Киеве проводил свои заседания созванный Центральной Радой Всеукраинский Национальный Конгресс, который постановил, что украинцы должны создавать основы автономного существования Украины, не дожидаясь созыва Всероссийского Учредительного собрания.

Такие заявления о ближайших политических перспективах развития украинского национально-освободительного движения вызвали волну возмущения в среде русской революционной демократии и даже угрозы со стороны Киевского Совета рабочих депутатов вооруженной силой разогнать украинский национальный Конгресс. «… ми побачили, що наш «старший брат» завжди мав для нас у кишені кулака»(28),  - писал об этих угрозах В. Винниченко.

В июне 1917г. по инициативе фракций меньшевиков и Бунда исполком того же Киевского Совета рабочих депутатов принял резолюцию с осуждением политики Центральной Рады: «Самостоятельное осуществление начал автономии Украины до созыва Учредительного собрания несет в себе опасность для общероссийской революции. Вопросы культурно-национальной автономии (вопрос о школе и др.) могут быть разрешены до Учредительного собрания». (29)

Очевидно, что правивший (через Советы рабочих и солдатских депутатов) в режиме «двоевластия» блок РСДРП(м) и ПСР, в «украинском вопросе» смыкался с другим центром власти – с Временным правительством и реализацию права украинской нации на свободное самоопределение предпочитал видеть всего лишь в форме культурно-национальной автономии.

Всего этого Волин или не знал или, скорее всего, просто не хотел знать и поэтому вновь и вновь искажал историю украинской революции. Повторяя измышления Аршинова, он писал: «При поддержке некоторых слоев населения: зажиточных крестьян(кулаков), либеральной интеллигенции и других, эта буржуазия создала широкое движение за национальную независимость, целью которого было полное отделение от «российского» государства». (26) (Зачем Волин поставил здесь кавычки, – непонятно. Разве демократическая или тоталитарно-большевистская Россия, последовательно пришедшие на смену России царской, переставали при этом быть российскими государствами?) И подобно Аршинову он не утруждает себя обоснованиями своих постулатов.

Можно не обратить внимания на социологически безграмотное утверждение о том, что не интеллигенция, как таковая, но именно «либеральная интеллигенция» являлась «слоем населения» Украины, но следующий вопрос просто необходим: каким образом вымышленной «либеральной буржуазии» удалось получить поддержку «некоторых слоев населения» и создать «широкое движение за национальную независимость»? Ведь, по Волину, основанием для постановки вопроса о независимости были, якобы, всего лишь опасения этой буржуазии перед возможными революционными эксцессами. Но он даже не пытается ответить на этот вопрос, чтобы хоть как-то обосновать свои измышления.

В отличие от Волина, например, русские социал-демократы (меньшевики), находясь уже в «антисоветской» эмиграции, пытались осмыслить историю украинской революции, в частности, причины подъема широкого национального движения в Украине в 1917г. Но если Волин вообще не обосновывал свои утверждения, то меньшевики давали четкие и однозначные ответы на соответствующие вопросы. Со своих великодержавных российских позиций они отмечали ту же, подробно рассмотренную украинскими социалистами социальную ситуацию, прямо связанную с колониальным положением Украины в составе царской империи – на совпадение национального угнетения с социальным.

Несмотря на то, что с украинскими социал-демократами у меньшевиков были очень близкие позиции по социальным вопросам, отношения между УСДРП и РСДРП(м) были весьма напряженными. Меньшевики называли украинских социалистов (из УСДРП и УПСР) просто националистами и указывали, что социальной базой украинских эсдеков и эсеров было крестьянство.

По мнению меньшевиков, националистические настроения среди украинского крестьянства получили самый широкий размах именно потому, что все помещики были либо поляками, либо русскими, либо русифицированными украинцами. Сами же меньшевики (по их же признанию) в Украине опирались на русских и еврейских городских рабочих и в своей социально-политической деятельности практически не соприкасались с украинским селом.

Но даже такого, самого общего ретроспективного социологического анализа мы не встретим на посвященных украинскому национально-освободительному движению страницах «Неизвестной революции».

Однако, есть там интересный нюанс – зажиточные крестьяне, по мнению Волина, - это кулаки.

Даже русские большевики в 1918-1920 г.г., с их «диктатурой Наркомпрода» (запрещение свободной торговли продовольствием, продразверстка с помощью вооруженной силы отдельных продотрядов, а затем и целой «Продармии»), не подводили зажиточных крестьян под определение кулаков. Кулаками считались только те крестьяне, которые в своих хозяйствах эксплуатировали наемную рабочую силу – батраков.

Изображать зажиточных крестьян кулаками, - это уже прием из идеологического арсенала сталинизма времен пресловутой репрессивной кампании «ликвидации кулачества, как класса» в 1929г. Почему ведущий идеолог махновщины (писавший свою «Неизвестную революцию» в 30-е годы ХХст., в то же время, когда он редактировал 2-ю и 3-ю книгу воспоминаний Махно) оперировал сталинистскими идеологемами, за реализацией установок которых стоит трагедия украинского крестьянства в 1929-1930 г.г., - вопрос конечно открытый. Современным украинским апологетам и почитателям махновщины стоило бы обратить внимание на такие социологические откровения ее ведущего идеолога.

 

Вслед за Аршиновым, Волин извращает сущность украинизации частей старой российской армии, приписывая «вождям движения, Симону Петлюре и прочим» инициирование этого процесса с целью создать «национальные вооруженные силы». (30)

Примечательно, что украинские правые и ультраправые историки, идеологи и политики критиковали и до сих пор ретроспективно критикуют Центральную Раду за увлеченность социалистическими экспериментами вместо создания «национальных вооруженных сил».

В свою очередь, Волин, как анархистский историк революции, дает совершенно противоположную, не имеющую ничего общего с исторической реальностью, оценку процесса украинизации частей бывшей царской армии.

 

Как уже отмечалось, в своем изображении украинской борьбы за национальную независимость, Волин, в общем и целом, плетется за Аршиновым. Поэтому можно говорить о том, что именно аршиновско-волинские фальсификации истории украинской революции достигают своего апогея в следующем пассаже Волина: «В мае 1917г. вожди сепаратистов созвали 1-й Украинский военный съезд, который избрал Генеральный военный комитет, призванный руководить движением. Позднее этот комитет был расширен и получил название «Рады» (по украински – «Совет»). В ноябре 1917г. на Всеукраинском съезде «Рада» стала «Центральной Радой», своего рода парламентом «Украинской демократической республики». Наконец, месяц спустя, «Центральная Рада» провозгласила независимость этой «Республики» (кавычки везде расставлены Волиным).(31)

Мы видим, что Волин почти дословно следует за текстом аршиновской «Истории махновского движения», привнося при этом несколько весьма примечательных штрихов.  

Так, применяя термин «сепаратисты» по отношению к деятелям украинского национально-освободительного движения, этот анархистский идеолог скатился до употребления лексикона русских великодержавных шовинистов.

Для украинских почитателей махновщины стоит привести несколько примеров аналогичного применения этого термина:

-  «сепаратистами» называли украинских социалистов, современники Волина, русские эсдеки-меньшевики;

- во время распада Российской империи под названием «СССР» именно «сепаратистами» заклеймил М. Горбачев депутатов Верховного Совета Литовкой «ССР», когда в конце 1990г. они приняли решение о выходе Литвы из состава «СССР».

 - «сепаратистами» с 2014 г. называют защитников независимости Украины нынешние идеологи «русского мира».

 Тот факт, что украинофоб Волин, «один из крупнейших анархистских идеологов периода революции» (по мнению П. Аврича), позволял себе оперировать подобной терминологией, является весьма знаковой деталью отношения главарей махновщины к борьбе за независимость Украины.

Волин также выстраивает интересную, просто выдающуюся по уровню клеветы на украинское национальное движение 1917г., последовательность.

Если в соответствующем месте аршиновской «Истории махновского движения» можно встретить лишь намек на подобную последовательность, то Волин отметает всякую двусмысленность.

Итак (по Волину и Аршинову): на 1-м Украинском военном съезде создан Генеральный военный комитет, «призванный руководить движением». «Позднее этот Комитет был расширен и получил название «Рады»», здесь Волин продолжает копировать текст Аршинова, от себя добавляя лишь «расширение» комитета. И вот она, - кульминация анархо-махновских фальсификаций: «В ноябре 1917г. на Всеукраинском съезде «Рада» стала «Центральной Радой», своего рода парламентом «Украинской демократической республики», то есть, УНР.

Таким образом Волин предлагает читателям «Неизвестной революции» последовательность: Военный съезд – Генеральный военный комитет – некая «Рада», она же расширенный состав Генерального военного комитета – Центральная Рада. По версии Волина это означает, что в ноябре 1917г. расширенный состав Генерального военного комитета стал «своего рода парламентом» УНР. Однозначный смысл этих бредовых измышлений состоит в том, что в ноябре 1917г. только что созданную «украинскую демократическую республику» возглавила инспирированная национальной «либеральной буржуазией» военная хунта…

 

Как и в случае с фальсификациями Аршинова, зададимся вопросом: на кого могла быть рассчитана эта, подпитываемая явной украинофобией антиисторическая галиматья, о которой Пол Аврич писал: «Книга Волина «Неизвестная революция» - самая значительная анархистская история Российской революции из всех, публиковавшихся когда-либо на разных языках. Ее автор, как мы видели, являлся непосредственным свидетелем и активным участником описываемых событий»… (32)

Пол Аврич был, конечно, большим авторитетом по части изучения анархизма и анархиствующих социальных движений. Поэтому можно говорить о совершенно жалком состоянии анархистской историографии Всероссийской революции на то время, когда он давал подобную оценку той историографической профанации, какой являлась «Неизвестная революция» Волина.

Если аршиновская «История махновского движения» была явно рассчитана на русскоязычную проанархистскую среду «товарищей-рабочих» Западной Европы и Америки, то написанная по французски и переведенная на русский язык только в 2002г. «Неизвестная Революция» была  определенно предназначена Волиным для «иностранных товарищей», не владевших русским языком и настолько далеких по своим познаниям от Украины, что только им можно было подсовывать столь низкопробную, тотально фальсифицированную историю ее революции.  

 

Газета Катеринославського комітету УСДРП 1919 р. Фото: Юрій Пахоменков

Ни разу не определив национальную принадлежность большевистской партии, Воли описывает первую войну «Советской» России против УНР почти в тех же выражениях, что и Аршинов, но, опять же, с некоторыми интересными нюансами:

«Событие ( провозглашенная Четвертым Универсалом Центральной Рады независимость УНР) нанесло чувствительный удар по большевикам, которые только что взяли власть в Великороссии и, естественно, хотели распространить ее и на Украину, вопреки «праву на самоопределение» (вновь кавычки Волина).

И большевики направили туда свои войска. Под Киевом, столицей Украины, завязалась жестокая борьба между ними и соединениями Петлюры. 25 января 1918г. большевики захватили город, посадили в нем свое правительство и тут же начали распространять свою власть на всю страну.  Им это удалось сделать лишь отчасти. Правительство Петлюры, политики-сепаратисты и их войска отступили на запад Украины, закрепились там и выразили протест против оккупации страны большевиками». (33)

Данный фрагмент текста «Неизвестной революции» содержит фактологические ошибки (относительно развития военной кампании зимой  1917 – 1918 г.г. и о роли С. Петлюры в ее перипетиях), сами по себе непростительные для историка революции. Но, как и в случае с соответствующим фрагментом текста аршиновской «Истории махновского движения», целесообразно сейчас на них не останавливаться. Остановимся на концептуальном моменте, имеющем принципиальный характер.

Опять Волин говорит языком российских великодержавников, назвав украинских политиков (в контексте времени это была социалистическая Центральная Рада и назначенный ею Совет Народных Министров) «сепаратистами».

Но если существует право наций на самоопределение «в принципе и без принципа», то есть, не только провозглашаемое на уровне самых общих деклараций, но и реализуемое на практике, если большевики были русскими великодержавниками, наступавшими под красным знаменем социальной революции, которые по отношению к Украине растоптали это право солдатским сапогом, то как могут быть украинские политики «сепаратистами»?!

Очевидно, что Волин, даже признавая оккупацию Украины русскими большевиками, этого противоречия в своих писаниях не понимал. Трудно, однако, заподозрить анархистского идеолога в симпатиях к российскому великодержавию. Но тогда только украинофобия, только враждебное отношение к украинскому национально-освободительному движению могло подтолкнуть его к использованию великодержавной терминологии.

И совершенно не случайно Волин взял в кавычки право на самоопределение. Тем самым он продемонстрировал свое нигилистическое отношение к единственному принципу, на основании которого только и мог быть решен национальный вопрос, - важнейший вопрос Всероссийской буржуазно-демократической революции.

Цитированная Аршиновым «Декларация» махновского Реввоенсовета, отрицавшая право наций на самоопределение   и национальную независимость Украины, была выпущена тогда, когда Волин был его председателем.

Аналогичный нигилистический подход к национальному вопросу и свою враждебность к украинской национально-демократической революции Волин продемонстрировал и 20 лет спустя, на страницах своей «Неизвестной революции».

 

 

Заключение

 

Живучесть мифа о Махно среди мелкобуржуазно-пролетарской обывательской массы объясняется просто. Наш обыватель, – носитель мелкобуржуазного сознания (независимо от реального социального статуса), с его жизненной установкой «грести под себя» материальные блага и приспосабливаться к любой власти, как правило, властью, власть имущими недоволен. Но недоволен пассивно, - он будет ворчать, ругаться, плеваться… «на кухне» и тут же приспосабливаться, ибо главное в его жизни - это процесс индивидуального накопления, это «грести под себя»…

Опыт и традиции солидарной классовой борьбы практически отсутствуют, как отсутствует и солидарное классовое сопротивление эксплуататорам. Яркий показатель этого – почти полное отсутствие рабочего движения во всех его возможных проявлениях и, соответственно, совершенно жалкое состояние его основной составляющей – профсоюзов.

Но наш обыватель где-то, как-то, откуда-то слышал, что в относительно недалеком прошлом был такой легендарный герой – Махно, который был против всех властей, против власть имущих любой окраски воевал, страх на них нагонял.

Поэтому так любит наш обыватель вспоминать к месту и не к месту слоган, который был, якобы, написан на махновских тачанках: Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют!»…

Еще раз обратимся к современному генезису мифа о Махно.

После краха КПССовского режима и распада «СССР» в результате буржуазно-демократической революции 1989-1991г.г., окончательно утратила свою востребованность  большая часть «коммунистических» исторических мифов. В начале 90-х годов ХХ ст., в ходе т. н. «стирания белых пятен» прошлого, усилиями пробуржуазной околоисторической публицистики и профессиональных лакеев от исторической науки, российские большевики в обывательском общественном мнении превратились в своеобразного «козла отпущения», на которого валились все мыслимые и немыслимые «смертные грехи». Произошло нечто аналогичное тому, как на рубеже 80-х – 90-х годов ХХ ст. все официальные, полуофициальные и неофициальные (неформальные – как тогда было принято говорить) идеологи, экономисты и публицисты в одночасье стали предавать анафеме плановую экономику и во всех СМИ затрубили о том, что «Рынку альтернативы нет!».

В условиях буржуазной демократии рождаются и развиваются новые мифы и получают импульс к развитию старые. Эти процессы трансформации общественного сознания коснулись и мифа о Махно. В начале 90-х годов промахновская мифология развивалась на почве самых разнообразных измышлений о взаимоотношениях Махно и российских большевиков: оказывается, - твердил находящийся «в теме» обыватель, - что большевики только и делали, что жестоко обманывали «народного героя» Махно, хотя именно он был действительным автором всех большевистских успехов в борьбе с белогвардейцами.

Однако, по причинам указанным во «Введении», уже в 90-е годы многослойный махновский миф начинает покрываться новым наслоением, - стремлением представить Махно и махновщину в борцов за независимость Украины.

Исторические мифы следует отнести к негативным проявлениям общественного сознания. С мифами нужно бороться, мифы нужно развенчивать. Они искажают понимание исторической реальности и поскольку исторический процесс есть непрерывный причинно-следственный ряд, они искажают и понимание современности. В этом плане для Юго-Востока и Юга Украины весьма актуальным является разрушение живучего мифа о Махно и махновщине, во всех его интерпретациях, в том числе и попыток пристегнуть образ Махно к украинскому национально-освободительному движению.

Основным инструментом этого разрушения, этой идеологической борьбы против промахновского мифотворчества автор считает анализ с позиций исторического материализма, т. е. марксистский анализ классовых отношений в соответствующую историческую эпоху.  

 

Тексты автора по этой тематике, опубликованные на блоге «Пролетар України»:

1.                  Одно из темных пятен на биографии «народного героя». Ноябрь - 2019.

2.            Попам махновского прихода (К полемике вокруг военного преступления Махно 22.05.1919). Январь - 2020.

3.                  Апологеты махновщины и фальсификация истории. Февраль -  2020.

4.           Украинская национальная революция и Нестор Махно ( Ответ «Zirka An Dray»). Март – 2020.

5.                  Ведущий апологет махновщины и его «народный герой». Май – 2020.

6.                  Против Русской армии Врангеля: союз махновцев с большевиками в изображении апологетов махновщины. Часть 1. Часть 2. Октябрь - 2020  –  январь - 2021.

 

Олег Дубровский

Февраль – 2023.

  

 

 

 

 

 

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ.

1.                  В процессе «декоммунизации» именно такого содержания мемориальную доску вывесила буржуазная власть на фасаде гостиницы «Астория», в центре Днепра, сняв при этом мемориальную доску «советских» времен о размещении в этом здании штаба Красной гвардии и городского ревкома. Новая мемориальная доска напоминает, что «В этом здании в 1919г. находился штаб борца за свободу Нестора Махно», хотя в этом же здании в декабре 1918г. находился штаб войск УНР, которые отражали нападение махновцев на Екатеринослав (В этом же здании размешали свои штабы все победители в вооруженной борьбе за Екатеринослав. В частности, в июле 1919г. в гостинице «Астория» был штаб известного белогвардейского генерала А. Шкуро).  Это не единственный случай спекуляций буржуазной власти на мифе о Махно. Так, в начале ноября 2022г. русские ракеты попали в центр Гуляй-Поля, - в числе разрушенных зданий оказалось здание, представлявшее историческую ценность, несомненно «помнившее» Махно. Глава Запорожской областной военно-гражданской администрации пан Старух призвал жителей Гуляй-Поля держатся, напоминая им, что они «наследники Махно, дорожащие своей волей и свободой». Апофеозом всех подобных спекуляций явилось открытие в 2007 г. в Гуляй-Поле памятника Махно. Открывал памятник этому анархо-террористу, анархо-коммунисту, сам пан Луценко – министр внутренних дел украинского буржуазного государства!!!

2.                  Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина ІІ. Репринтне відтворення видання 1920 року. Київ. Видавництво політичної літератури України. 1990. Стор. 41.

3.                  Цит. по П. Феденко – Історія Революції. Частина І, Центральна Рада. Б. м., б. д., б. в-ва. Стр., або В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. …. Стор. 160.

4.                  Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. … Стор. 79.

5.                  Цит. по Нестор Махно – Русская революция на Украине (от марта 1917 г. по апрель 1918 год.) Книга 1. Париж 1929. Репринтное воспроизведение издания 1929 года. Издательство «Україна», 1991. Стр. 99.

6.                   Цит. по Нестор Махно – Русская революция на Украине…. Стр. 110.

7.                  Цит.  по Нестор Махно – Русская революция на Украине… Стр. 109.

8.                  Даже применительно к ситуации 1917г. Махно постоянно оперирует термином «район», «Гуляй-Польский район», - он председатель районного Совета крестьянских и рабочих депутатов, он созывает районный съезд Советов и т. д. и т. п.  Термин «район» потом так же широко употребляли идеологи махновщины. Остается совершенно неясным, – что это было за территориальное образование, каковы были его границы? Административное деление в 1917г.: губерния – уезд – волость. Применительно к Гуляй-Полю Махно ни разу не применяет термин «волость», между тем, как оно было соответствующим волостным центром Александровского уезда Екатеринославской губернии. Только в 1923 г., при власти русских большевиков, в УССР происходит административно-территориальная реформа, – вместо уездов и волостей были созданы округа и районы. Губернии, как административно-территориальные образования, были отменены только в 1925 г.  Понятие «махновский район», - как район наиболее постоянных операций махновских вооруженных формирований, как район, где сельское население оказывало Махно наибольшую поддержку, начинает постепенно формироваться только с конца 1918г. В  своем самом широком варианте, в 1919-1920 г.г. «махновский район»  включал в себя территорию от Александровска до Мариуполя, от Бердянска до Екатеринослава. Заключая союз с русскими большевиками против «Русской армии» Врангеля осенью 1920г., махновский Реввоенсовет  пытался добиться от них признания автономии «махновского района», но опять же, без четко определенных территориальных границ. О том, как главари махновщины пытались получить согласие русских большевиков на автономию их «района» в составе УССР, см. текст: О. Дубровский – Против Русской армии Врангеля: союз махновцев и большевиков в изображении апологетов махновщины.

9.                  Цит. по Нестор Махно – Русская революция на Украине… Стр. 5.

10.              Называя Гуляй-Польскую Группу Анархо-Коммунистов «идейным вдохновителем» Гуляй-Польского Крестьянского Союза и Совета Крестьянских и Рабочих Депутатов,  Махно дает следующую характеристику этой организации: «…стремясь объединить крестьян и рабочих под своими знаменами, работала среди них, находясь всегда в их авангарде и разъясняя им во время сущность Революционного момента, прямые задачи всех тружеников в нем, задачи наиболее родственного их духу анархо-коммунистического движения». См. Нестор Махно – Русская революция на Украине… Стр. 5.

11.              Цит. по Нестор Махно – Русская революция на Украине… Стр. 113.

12.              Цит. по П. Аршинов – История махновского движения(1918-1921). «Дикое Поле», Запорожье, 1995. Печатается по изданию Аршинов П. А. – История махновского движения(1918-1921), Берлин, Издание «Группы русских анархистов в Германии» - 1923. Стр. 62.

13.              Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. … Стор. 80.

14.               Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. … Стор. 219.

15.              Приведено по Марко Бойцун – Робітничий рух і національне питання в Україні: 1880 – 1918. Переклали з англійської Леся Бідочко та Максим Казаков. – Київ: Rosa-Luxemburg-Stiftung в Україні; ФОП Маслаков, 2020, стор 200. 

16.              Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. … Стор. 126.

17.              Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. Частина І. … Стор. 139.

18.              Цит. по П. Аршинов – История махновского движения(1918-1921)… Стр. 63.

19.              Цит. по  В. Винниченко – Відродження нації. Частина ІІ. … Стор. 244.

20.              Цит. по П. Аршинов – История махновского движения(1918 - 1921)… Стр.193.

21.              Цит. по П. Аршинов – История махновского движения(1918 – 1921)… Стр. 194.

22.              Цит. по П. Аршинов – История махновского движения (1918 – 1921)… Стр. 16.

23.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция, 1917 – 1921./ Пер. с франц. Ю. В. Гусевой. – Москва: НПЦ «Праксис», 2005. Стр. 7.

24.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 388.

25.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 390.

26.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 403.

27.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 17.

28.               Цит. по В. Винниченко – Відродження нації. … Стор. 90.

29.              Цит. по - С. Волин – Меньшевики на Украине. (1917-1921). Под редакцией Ю. Г. Фельштинского. Chalidze Pablications. 1990. Стр. 7

30.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 403.

31.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 403 – 404.

32.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 10.

33.              Цит. по Волин В. М. – Неизвестная революция. … Стр. 404.

 

 

ИЗБРАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1.                  Нестор Махно -  Русская революция на Украине (от марта 1917 г. по апрель 1918 год). Книга 1.  Париж 1929. Репринтное воспроизведение издания 1929 года. Издательство «Україна», 1991.

2.                  Петр Аршинов – История махновского движения(1918-1921). «Дикое Поле», Запорожье, 1995. Печатается по изданию Аршинов П. А. – История махновского движения(1918-1921гг.) Берлин, Издание «Группы Русских Анархистов в Германии» - 1923.

3.                  Волин  В. М. – Неизвестная революция, 1917-1921/ Пер. с франц. Ю. В. Гусевой. – Москва: НПЦ «Праксис», 2005.

4.                   Марко Бойцун – Робітничий рух і національне питання в Україні: 1880 – 1918. Переклали з англійської Леся Бідочко та Максим Казаков. – Київ: Rosa-Luxemburg-Stiftung в Україні; ФОП Маслаков, 2020.

5.                  В. Винниченко – Відродження Нації. Частини I – II. Репринтне відтворення видання 1920 року. Київ. Видавництво політичної літератури України. 1990.

6.                  П. Феденко – Історія революції.  Частина І, Центральна Рада. Б. м., б. д. б. в-ва.

7.                  І. Мазепа – Україна в огні і бурі Революції 1917 – 1921. Т. 1. Центральна Рада – Гетьманщина – Директорія. Українське видавництво «Пробоєм», Прага, 1942.

8.                  П. Христюк – Замітки і матеріали до історії української революції 1917-1920, у 4 т.т.. Видавництво Чарторийських. Нью-Йорк, 1969.

9.                  Збірник памяти Симона Петлюри (1879 – 1926). Репринтне видання. Київ: МП «Фенікс» 1992.

10.              М. Шаповал – Велика революція (З нагоди 10-ліття революції на Україні). Прага, 1928. Видавництво «Вільна спілка».

11.              С. Волин – Меньшевики на Украине (1917-1921). Под ред. Ю. Г. Фельштинского. Chalidze Publications, 1990.

12.              А. И. Деникин – Очерки русской смуты. Крушение власти и армии. Февраль – сентябрь 1917. Репринтное воспроизведение. Москва, «Наука», 1991.