М. Инсаров. О книге Марко Бойцуна «Робітничий рух і національне питання в Україні: 1880–1920»

В 2017 году – году столетия Великой революции – в Украине было издано несколько книг, весьма полезных для понимания этой революции. В начале года группа украинских марксистов переиздала старую книгу Василия Шахрая «Революция на Украине (Василь Шахрай. Революция на Украине. Одеса, 2017), Затем известный историк Юрий Шаповал издал толстый том документов, связанных с Александром Шумским  (Юрiй Шаповал. Олександр Шумський. Житття, доля, невiдомi документи: дослiдження, архiвнi матерiали. К., 2017). И вот совсем недавно вышла первая часть перевода на украинский язык исследования Марко Бойцуна «Рабочее движение и национальный вопрос в Украине: 1880-1920»  (Марко Бойцун. Робітничий рух і національне питання в Україні: 1880–1920, ч. I., К., 2017). 

Родившийся в 1951 году Марко Бойцун – выходец из украинской диаспоры, британский историк и журналист, придерживающийся левых вглядов. «Рабочее движение и национальный вопрос в Украине: 1880-1920» - это написанная в 1985 году его докторская диссертация, причем текст был значительно доработан для украинского издания.

Название книги не вполне соответствует ее содержанию. Оно и шире, и Уже. Марко Бойцун пытается дать общую схему материалистической концепции истории Украины и украинской революции, в чем несомненное достоинство работы. С другой стороны, в книге нет рассмотрения некоторых важных вещей, связанных с темой рабочего класса и национального вопроса (чего именно нет, будет сказано в конце рецензии).

Марко Бойцун – и в этом несомненное достоинство его работы – хочет увязать национальный вопрос с классовым вопросом, показать, как национальное деление используется и воссоздается классовым делением:

«...в современном мире общество разделено не только по линиям пола, физического и умственного труда, города и деревни, но и через национальности. Из этой интерпретации разделения труда следует, что национальные движения являются движениями, которые оспаривают это разделение, следовательно, они являются одним из проявлений классовой борьбы. Ведь классовая борьба – это прежде всего борьба из-за разделения труда, - и раздела ресурсов, созданных разделением труда» (Марко Бойцун. Робітничий рух і національне питання в Україні: 1880–1920, ч. I., К., 2017, с. 10).

Попытки увязать национальное деление с классовым делались некоторыми марксистами и раньше, достаточно вспомнить шедевр Абрама Леона «Материалистическая концепция еврейского вопроса». Абрамом Леоном была выдвинута идея «нации-класса», полезная для понимания некоторых обществ.

Вводная часть книги М. Бойцуна, где рассказывается о предыстории украинской революции, является, на наш взгляд,  самой ценной частью работы. Марко Бойцун, опираясь на исследования забытого украинского марксистского историка 1920-х годов Матвея Яворского и на работы некоторых советских историков, фактически стремится в этой части книги проанализировать специфику Украины как региона зависимого капитализма.

По мнению М. Бойцуна, антифеодальная народная революция 1648 года была предана казацкой верхушкой. «Переяславская рада 1648 года снова продемонстрировала, что казацкая верхушка предает антифеодальные стремления низших классов, как только появляется возможность удовлетворить свои дворянские амбиции» (с. 25). Левобережная Украина перешла под контроль Москвы.

Вслед за политическим подчинением Левобережья произошло, хотя и не сразу, его экономическое подчинение. В 1714 году царь приказал направлять весь украинский экспорт в Европу через территорию России.  В 1720 году иностранная торговля Гетманщины была передана под контроль русских купцов, а русские деньги стали единственным средством внутренних платежей. Законы 1752 года освободили русский импорт в Гетманщину от налогов, а еще через 2 года все налоги на импорт и экспорт, которые собирались на ее границах, были отменены (с. 28). Экономика Гетманщины интегрировалась в экономику Российской Империи, причем интегрировалась на подчиненном положении.

В конце 18 – первой половине 19 веков в экономику подроссийской, Надднипрянской Украины проникает и ставит ее под свой контроль русский купеческий капитал, который вытесняет местных купцов в наименее прибыльные отрасли (сс. 29-30).

Отмена крепостного права в 1861 году «не вызвала быстрого роста промышленности и экспансии рынка, ведь во время ее подготовки правительство сделало слишком большие уступки помещикам... Между 1861 годом и концом 1870-х годов индустриализация в Украине буксовала» (сс. 31-32).

В 1870 году царское правительство ввело государственную монополию на экспорт зерна и за счет этой монополии стало финансировать индустриализацию (с. 32).

В конце 19 века в Российскую Империю активно проникает иностранный капитал, причем значительная часть иностранных инвестиций идет в созданную практически с нуля крупную промышленность Юго-Восточной Украины.  В 1870 году иностранные инвестиции в Российской Империи составляли 26,5 млн руб, 1880 год – 97,7, 1890 год – 214, 1900 год – 911, 1917 год – 1832 млн рублей, причем иностранные компании контролировали больше половины капитала в промышленности и почти половину капитала в кредитно-банковской сфере. (с. 33).

Перед Первой мировой войной в украинских губерниях Российской Империи иностранные капиталовложения составляли 450 млн рублей – больше, чем в Центрально-промышленном регионе и на Урале. Французским капиталистам принадлежало 50% этих инвестиций, бельгийским – 33, немецким – 10, британским – 5, американским – 1%. Иностранный капитал контролировал 98% акций синдикатов добывающей промышленности, 90% металлургического производства, 88% машиностроения, 81% химических заводов. Перед Первой мировой войной иностранные компании овладели также производством сахара и табака (с. 33).

Современная крупная промышленность украинского Юго-Востока была высоко монополизирована. Предприятия объединялись картелями и трестами. В «Продамет» входили почти все металлургические заводы, 80% угольных шахт  входило в «Продуголь», синдикат «Урожай» контролировал 72% сельскохозяйственного машиностроения, 80% криворожской рудной промышленности контролировалось «Продарудом». Эти монополистические объединения возникли в 1902-1908 годах на съездах горнопромышленников юга России, которые ежегодно проходили в Харькове. Синдикат сахарозаводчиков возник намного раньше – еще в 1887 году. «Итак, в начале 20 века каждая важная отрасль промышленности Украины контролировалась синдикатом или картелем. Большинство из них управлялось из Парижа, Брюсселя и других европейский столиц, где размещались главные отрасли компаний-инвесторов. А главной целью их создания была конкуренция с синдикатами, тоже контролировавшимися европейским капиталом, которые возникли в других промышленных регионах империи...

«Самый могущественный слой буржуазии в Украине складывался из представителей “Banque de Paris et des Pays Bas”, “Credit Lyonnais”, “Societe generale pour l’industrie en Russie”, “Societe generale de Belgique”, “Nadelmakers et Fils”, “Deutsch Bank”. Русские купцы и промышленники, которые появились здесь в конце 18 – начале 19 веков и заменили местную буржуазию, теперь, в условиях новой констелляции капитала, сами были вытеснены на задний план иностранными предприятиями» (сс. 36, 38).

На мировом рынке Украина до 1917 года была экспортером зерна, переработанных пищевых продуктов, скота и продуктов животного происхождения. Эти товары обеспечивали 97,7% общей стоимости ее экспорта за пределы империи (с. 39).

В 1868-1902 годах цены на землю росли в среднем на 5% в год. За эти годы средний крестьянский надел в Восточной Европе (включая Европейскую Россию) уменьшился на 10%, тогда как в Надднипрянской Украине – на 30%. Хотя земельный голод в целом в Украине был слабее, чем в России, но одновременно на Правобережье, по словам Голубничего, «аграрное перенаселение и голод ощущались наиболее остро во всей Российской Империи»... «Одна четверть урожая шла на экспорт, и из этих средств финансировалась индустриализация. Производство зерна на душу населения в Украине было выше, чем в Германии, России и Дании, и чуть ниже, чем в Венгрии и в Болгарии, однако по потреблению зерна на душу населения у Украины было худшее положение в Европе» (с. 49).

В 1897-1917 годах иностранный капитал вывез из Российской Империи 7 млрд рублей – в 3 раза больше, чем им было вложено в банки, коммунальное хозяйство и промышленность Российской Империи (с. 44).

Царизм выступал фактическим приказчиком иностранного капитала, гарантировавшем с помощью государственной власти и ее прямого насилия успешную эксплуатацию иностранным капиталом трудящихся Российской Империи. Трудящиеся Украины подвергались тройной эксплуатации: их эксплуатировали собственные капиталисты (хотя украинская и даже русская буржуазия в Украине была оттеснена на задний план иностранным капиталом, свои Терещенко и Яхненко здесь были), эксплуатировал царизм и эксплуатировал иностранный капитал.

Страдавший под тройным гнетом трудовой народ Украины мог освободиться от этого гнета лишь путем революции, которая будет направлена одновременно против самодержавия и против капитализма. Оснований любить тот или другой у трудящихся Украины  не было. М. Бойцун приводит слова Карла Каутского, сказанные незадолго до Первой мировой войны:

«Для украинского народа капитализм развивается лишь с одной стороны – пролетаризирует этот народ, тогда как другое измерение – развитие производительных сил, накопление излишков и богатства – достается преимущественно другим народам. Поэтому капитализм показывает украинцам лишь свою негативную, революционизирующую сторону, он не ведет к росту их благосостояния» (с. 46).

В 2009 году старый советский журналист Николай Гончаров издал замечательную книгу о вооруженном восстании донбасских шахтеров в декабре 1905 года, материалы к которой собирал всю жизнь (Николай Гончаров. Горловский бой. Хроника народного восстания в Донбассе в 1905 году. Взгляд из XXI века. М., 2009). Н. Гончаров приводит слова, которые в 1950-х годах сказал ему Андрей Гречнев, в 1905 году являвшийся одним из лидеров большевиков Донбасса:

«Да никакие большевики не довели бы до такого исступления забитую, замордованную рабочую массу, как это сделали заморские хищники, слетевшиеся в Донбасс за наживой. Никто не притормаживал их грабительскую алчность. Они были в сговоре с продажными царскими чиновниками. В контрактах «по забывчивости» даже не упоминалось о бытовой стороне жизни аборигенов. Грустно сказать, и комнаты для приема пищи нам пришлось выбивать упорными забастовками...

У нас в Екатеринославской губернии кроме отголосков событий в столице была и своя специфика. Здесь костер ненависти бездумно разжигали оголтелые иноземцы. Заморские хищники, по правде говоря, больше всех и подтолкнули народ на баррикады. Именно они «помогли» большевикам поднять обобранных до последней нитки трудяг на справедливый бой...На заводе в Горловке не только руководство и администрация, но и большинство квалифицированных рабочих были французами и бельгийцами»  (Николай Гончаров. Горловский бой. Хроника народного восстания в Донбассе в 1905 году. Взгляд из XXI века. М., 2009, сс. 8-9, 91, 92).

И Н. Гончаров делает вывод:

«Эта заморская братия, спаянная круговой порукой, не давала местным жителям ни профессионального роста, ни надежд на лучшую жизнь... И на заводах и шахтах «железного Джона» в Юзовке, где в начале 20 века распоряжались его английские наследники, и на Рутченковке, где властвовали французы, среди которых особым изуверством отличались Лебрен, Ферье и Вирте, и на паровозостроительном заводе Гартмана в Луганске, где, по словам ветеранов, особенно зверствовал немец Отто Тауссон, и в Алчевске, где на металлургическом заводе всем свирепо заправлял Дихман, и в Фенольной, где были того же поля ягоды – Нибро и Дик, а в селе Нью-Йорк – Оливье и Нибур, и в Енакиеве, где царствовал высокомерный и жестокий Жюль Потье, и в самом губернском центре, где на заводах самовластно правили Гантке, Эзау, Лили, Купфер, Шодуар, Ланге, Шеффер и т.д. и т.п.» (Н. Гончаров. Цит. соч, сс. 92, 94).

Отсюда можно сделать вывод. Великая революция 1917-1921 годов была национально-освободительной революцией не только и не столько в том вульгарном смысле, в каком это понимают украинские буржуазные националисты, для которых национальное освобождение сводится к освобождению национальной культуры, к гопаку, вышиванкам и шароварщине. Она была национально-освободительной революцией – причем исключительно успешной -  прежде всего потому, что освободила Украину от эксплуатации иностранным капиталам, вырвала ее из положения зависимого капитализма и включила в самостоятельный центр капиталистического накопления.

То, что пишет М. Бойцун о положении Украины до 1917 года, в системе мирового разделения труда, не ново. Об этом   писали разные марксисты с конца 19 века. Среди украинских марксистов этот факт подчеркивали прежде всего Юлиан Бачинский и Микола Порш, обосновывавшие требование независимой или автономной Украины именно необходимостью освободить ее от подчиненного положения в мировом разделении труда. Однако эту мысль нужно повторять снова и снова.

Дальше М. Бойцун анализирует национальный состав украинского пролетариата. Он отмечает, что «из-за того, что в России преобладал оброк, а в Украине – барщина, украинские крестьяне после отмены крепостного права оказались хуже подготовлены к работе в новых капиталистических условиях, и на рынке труда заняли низшие места в трудовой иерархии – чернорабочих, сельскохозяйственных батраков, прислуги и т.п. (М. Бойцун. Цит. соч,, с. 54).

Тем не менее доля мигрантов из России в пролетариате Украины снижалась: 1871 год – 82%, 1884 год – 60%, 1900 год – 55% (с. 54).

От рассмотрения социальной структуры дореволюционной Украины М. Бойцун переходит к рассмотрению общетеоретического вопроса о подходе социалистов к национальному вопросу. Он указывает, что среди марксистов было два направления. Одно из них считало, что социализм ускорит присущую капитализму тенденцию к ассимиляции малых народов, по мнению второго, социализм приведет к расцвету всех народов и всех национальных культур. К первому принадлежали (с разными оттенками взглядов) Маркс, Энгельс, Ленин, Роза Люксембург, второе отстаивали бундовцы, австро-марксисты, украинские социал-демократы и т.д. Сознательно или бессознательно многие сторонники первого направления были мотивированы не преодоленным собственным национализмом больших наций. М. Бойцун приводит мысль Р. Люксембург, которая считала возможной на территории «Литвы и Руси» (т.е. Литвы, Беларуси и Украины) лишь национальную автономию – для кого бы вы думали? Для поляков!

«Единственной национальностью, которая достигает культурного уровня, необходимого для осуществления функций национальной автономии, на территории Литвы и Руси на самом деле является польское население, как элемент городской и элемент интеллигентный... польский язык, польская школа, польское чиновничество были бы естественным выражением автономных интересов страны» (с. 101).

Такую мысль охотно признали бы своей не только пилсудчики, но и крайне правые польские буржуазные националисты той эпохи - эндеки!

Дальше М. Бойцун рассматривает историю различных социалистических партий на Надднипрянщине. Несомненным достоинство этой части книги является то, что он включает в историю социалистического движения в Украине социалистические организации разных национальностей: общероссийские, украинские и еврейские.

К сожалению, в книге говорится только о марксистской части социалистического движения, а народники и анархисты, их подход к решению национального вопроса совершенно не затронуты. Между тем русские эсеры были заметной силой в Украине, в 1917 году Харьковская губерния была одним из бастионов левого крыла русских эсеров, создавших затем ПЛСР, в 1919 году часть ПЛСР, создавшая партию борьбистов, доминировала в Висунской народной республике – квазигосударстве херсонского крестьянства, восставшего против деникинщины, а огромная роль в революции 1917-1921 годов в Украине УПСР и УКП(б) общеизвестна. В определенные периоды и в определенных регионах вполне реальной силой были и анархисты.

При этом важно указать, что и народники, и анархисты были заметны не только в крестьянском, но и в рабочем движении. В 1880 году в Киеве существовал созданный отколом от «Черного передела» - группой Е. Ковальской и Н. Щедрина -  «Южнороссийский рабочий союз»,  сугубо рабочим было анархистское движение в Екатеринославе в 1905 году, на излете революции 1905-1907 годов «синдикальные анархисты» во главе с Д. Новомирским доминировали в рабочим движении Одессы. Так же важно указать, что хотя национальный вопрос не стоял в центре интересов как народников, так и анархистов, время от времени они им занимались, и левая эсерка из Одессы Брюллова-Шаскольская разработала проект решения национального вопроса, перекликающийся с австро-марксистскими идеями о «национально-культурной автономии».

Поэтому то, что М. Бойцун ограничивает свое исследование марксистской частью революционного движения, является досадным упущением...

У М. Бойцуна нет развернутого ответа на весьма важный вопрос: почему до 1917 года национальные украинские социалистические организации были в Украине гораздо слабее, чем общероссийские, почему так и не возникло сильное и влиятельное национально-революционное движение и почему почти все самые революционные элементы уходили в общероссийское революционное движение – уходили даже в том случае, когда обладали бесспорными проукраинскими чувствами и симпатиями.

И.Н. Мошинский, активист социалистического подполья в Киеве в 1890-е годы, писал в своих воспоминаниях  об одном из крупнейших деятелей революционного марксизма в Украине раннего периода, Ювеналии Мельникове (1868-1900), с которым сидел вместе в царской тюрьме:

«...Хоровое пение почти постепенно сменялось сольными выступлениями Ювеналия Дмитриевича. Тут-то и сказывалось в нашем неукротимом Ювеналии его украинское нутро.

Товарищ Ювеналий был природный и типичный полтавский хохол. Это проглядывало и в наружности его, в нависших казацких усах и бровях, но особенно в украинском говоре, сразу выдававшем полтавца. Этот экспансивный сын солнечной Украины особенно ярко выявлял себя в минуты увлечения казацкими думами. Ювеналий Дмиртриевич был большим энтузастом и романтиком; весь его революционный романтизм, не нашедший себе простора в тесных рамках провинциального Киева, весь огненный темперамент запертого в клетку и преждевременно замученного украинского орла давал себя чувствовать в казацких песнях, нередко оглашавших молчаливые своды нашего безлюдного каземата» (И.Н. Мошинский (Юзев Конарский). На путях к первому съезду РСДРП. М., 1928, сс. 131-132).

«Украинский орел» Ювеналий Мельников пошел в общерусское революционное движение, а не стал создавать чисто украинское именно по той причине, что его революционному темпераменту было тесно в рамках провинциального Киева, и идеал всемирного освобождения, означавший в том числе и освобождение украинского народа, был куда сильнее, шире и возвышеннее, чем чисто национальный идеал.

Украина играла огромную роль на всех трех этапах революционного движения в Российской империи, дала всем трем этапам большое количество беззаветных борцов и героев, среди которых многие обладали сильным украинским чувством, однако сугубо национальное украинское движение возникает лишь в начале 20 века и, прямо говоря, отличается убогим характером. УНП Михновского взорвала памятник Пушкина в Полтаве, когда ПСР взрывала высших царских чиновников. Почему дело обстояло таким образом, вопрос очень важный, но развернутого ответа в книге Бойцуна на него нет.

Слабость украинских левых организаций проявилась и в начале 20 века – и плоды этой слабости аукнулись в 1917 году. УПСР была провозглашена в 1907 году, но реально сформировалась лишь в 1917 году. Украинская социал-демократическая спилка, отколовшаяся от УСДРП и вступившая в РСДРП и популярная на пике революции 1905 года среди значительной части сельскохозяйственого пролетариата, распалась после поражения революции, а ее лидеры в 1914 году перешли в услужение немецкому империализму. В отличие от нее УСДРП смогла сохраниться. но была в Украине слабее общероссийских социалистических партий и накануне Первой мировой войны являлась группой, «полностью изолированной от рабочих масс». Многие ее лидеры в это время отошли от политики. М. Порш занялся адвокатской практикой в Киеве, Д. Антонович уехал в Италию изучать историю искусств, В. Винниченко писал романы и пьесы (М. Бойцун. Цит. соч, с. 140). 

Слабость УСДРП, которая в 1917 году была ведущей партией Центральной Рады, именно в 1917 году проявилась с наибольшей силой. Бойцун критикует УСДРП за то, что у нее не было четкой позиции по социально-экономическим вопросам, стоявшим на повестке дня, а эти вопросы интересовали массы ничуть не меньше, а по правде сказать, гораздо больше,  чем национальный вопрос. По словам М. Бойцуна, УСДРП превратилась в «левый фланг УПСФ и ее эпизодического критика» (с. 158), иными словами, в левый фланг прикрывающихся социалистической фразеологией либералов.

Большевики между тем делали свое дело. Они приняли стратегически верное решение не разбрасывать свои не очень большие в Украине силы, а сконцентрировать их на работе среди двух групп, имевших решающее значение для развития революции в тот период: среди солдат и среди промышленных рабочих крупный предприятий. Это дало блестящие результаты. М. Бойцун пишет:

«В Украине [в 1917 году] большевики сосредоточили свои усилия на строительстве фабзавкомов. Они были их самыми последовательными организаторами и лидерами. На Юге только анархисты могли сравниться с ними по влиянию на фабзавкомы. Но поскольку анархисты с подозрением относились к любым проектам общенационального масштаба, большевики остались единственной партией, которая предлагала лидерские кадры для фабзавкомов и могла координировать их деятельность с советским и профсоюзным движением. В июле 1917 года большевики доминировали в фабзавкомах Харькова, Луганска, Екатеринослава, многих городов Донбасса. Они имели очень сильные позиции в угольной и сталелитейной отраслях и на железных дорогах. К августу 1917 года большевики контролировали 70% фабзавкомов Украины» (сс. 193-194).

К осени 1917 года большевики завоевали гегемонию среди солдатских масс и среди промышленных рабочих Украины, оставив борьбу за гегемонию в крестьянстве и интеллигенции на потом. На Донбассе осенью 17 года большевики имели большинство в Советах рабочих депутатов: Луганск – 70%, Горловка-Щербиновка – 79%,  Боково – 60%, Лозовка, Павловка и Макеевка – по 58%, Мариуполь – 44% (с. 208)  Революция радикализировалась.

Первая часть книги М. Бойцуна заканчивается свержением в Киеве власти Временного правительства и переходом власти к Центральной Раде. И автор задается вопросом:

«Была ли Центральная Рада способна воспользоваться результатами своей победы и создать жизнеспособную систему государственной власти?» (с. 221).

Его вариант ответа на этот вопрос украинский читатель узнает после выхода украинского перевода второй части книги.

А в заключение нужно сказать, чего, на наш взгляд, не хватает в книге. В начале рецензии уже говорилось, что название книги не вполне соответствует ее содержанию. В книге затронуто много вопросов, выходящих за пределы «рабочего движения и национального вопроса». В то же время  в книге нет кое-чего важного – нет рабочего КЛАССА и национального вопроса.

Фактически М. Бойцун изучает отношение к национальному вопросу рабочих социалистических партий, действовавших в Украине. Но отношение это не выдумывалось на ровном месте вождями-интеллигентами, а было более или менее преобразованным выражением отношения самих рабочих масс к данному вопросу. Об этом отношении хотелось бы знать подробнее, но в книге этого нет.

Національний склад населення міста Києва за переписом 16 березня 1919 р.

Что думали рабочие о национальном  вопросе и до какой степени была важна для них национальная принадлежность? Были ли в рабочей среде конфликты на национальной почве, в какой форме они выражались и как решались? М. Бойцун пишет, что значительная часть более квалифицированных работников была выходцами из Центральной России, а низы пролетариата были в основном украинскими. Как это отражалось в политической борьбе и почему в 1917-1921 годах, когда окраины Российской Империи, в том числе с сильно развитым рабочим движением (Баку) были охвачены кровавой межнациональной резней, в украинских городах подобная резня отсутствовала напрочь и была только в селах по линии «украинские крестьяне против евреев?  Что конкретно означала русифицированность городского пролетариата и как именно проявлялась двойная этническая принадлежность руссифицированных работников, вышедших из украинского села?

Знать ответы на эти вопросы было бы весьма интересно, но, к сожалению, в первой части книги их нет.

Тем не менее книга М. Бойцуна крайне полезна для всех, кто хочет понять предпосылки, развитие и результат Великой революции 1917 года в Украине.

Марлен Инсаров.