Лев Троцкий. Об украинском вопросе.

140 лет назад 7 ноября 1879 г. в украинском селе Яновка бывшей Херсонской губернии в семье еврейских колонистов родился мальчик, ставший известным всему миру как великий пролетарский революционер, один из лидеров большевиков, организатор Красной Армии и создатель Четвертного Интернационала, законно ненавидимый как русскими шовинистами так и украинскими националистами, непримиримый враг Сталина и сталинизма, убитый в 1940 г. в Мексике агентом НКВД – Лев Давидович Троцкий.

С Украиной его связывает не только детство и юность, начало революционной деятельности (говорят и псевдоним Троцкий он взял от фамилии надзирателя одесской тюрьмы), но и многие страницы его зрелой политической биографии. Именно Троцкий как глава делегации Советской Росии на мирной конференции в Брест-Литовске 10 января 1918 г (28 декабря 1917 г. по старому стилю) впервые признал право Украинской Народной Республики самостоятельно выступать на международной арене и участвовать в переговорах о мире, за что его впоследствии сталинские историки и пропагандисты назовут предателем ленинизма. Но тогда в 1917-1918 гг. никто из вождей большевизма не сомневался в правильности этого шага, как практического выполнения лозунга права наций на самоопределения.

Об Украине Троцкий писал и в последние годы своей жизни, когда украинский вопрос вновь стал актуальным в Европе в связи с подготовкой и началом второй мировой войны. Тогда в 1939 г. Троцкий бросил еще один вызов сталинской клике, подняв лозунг единой и независимой от Кремля советской Украины.

В его бурной жизни и деятельности были и темные моменты, связанные с перерождением большевизма, подавлением махновщины и Кронштадского восстания и т.д. Но его вклад в теорию и практику революционного марксизма достоин уважения и самого внимательного изучения всеми, кто желает понять прошлое, чтобы изменить этот мир.

Л. Троцкий.
ОБ УКРАИНСКОМ ВОПРОСЕ

Украинский вопрос, который многие правительства и многие "социалисты" и даже "коммунисты" пытались позабыть или отодвинуть в долгий ящик истории, снова поставлен теперь с удвоенной силой в порядок дня. Новое обострение украинского вопроса теснейшим образом связано с вырождением Советского Союза и Коминтерна, успехами фашизма и приближением новой империалистской войны. Распятая между четырьмя государствами, Украина заняла ныне в судьбах Европы то положение, которое занимала в прошлом Польша, с той разницей, что мировые отношения сейчас неизмеримо более напряжены и темпы развития ускорены. Украинскому вопросу суждено в ближайший период играть огромную роль в жизни Европы. Недаром Гитлер с таким шумом поднял вопрос о создании "Великой Украины" и недаром, опять-таки, он с такой воровской поспешностью снял этот вопрос.

Второй Интернационал, выражавший интересы рабочей бюрократии и аристократии империалистских государств, совершенно игнорировал украинский вопрос. Даже и левое крыло не проявляло к нему должного внимания. Достаточно напомнить, что Роза Люксембург, с ее светлым умом и подлинно революционным духом, считала возможным заявить, что украинский вопрос есть выдумка кучки интеллигентов. Эта позиция наложила глубокую печать даже и на польскую коммунистическую партию. Украинский вопрос казался официальным вождям польской секции Коминтерна не столько революционной проблемой, сколько помехой. Отсюда постоянные оппортунистические попытки отделаться от этого вопроса, замять его, замолчать или отодвинуть в неопределенное будущее.

Большевистская партия не без труда, лишь постепенно, под непрерывным давлением Ленина усвоила себе правильное отношение к украинскому вопросу. Право на самоопределение, т.-е. на отделение, Ленин относил одинаково как к полякам, так и к украинцам. Аристократических наций он не признавал. Ко всякой склонности замалчивать и отодвигать проблему угнетенной национальности он относился, как к проявлению великорусского шовинизма.

После завоевания власти внутри партии шла серьезная борьба по линии разрешения многочисленных национальных проблем, унаследованных от старой России. В качестве народного комиссара национальностей, Сталин неизменно представлял наиболее централистическую и бюрократическую тенденцию. Это особенно сказалось на вопросе о Грузии и на вопросе об Украине. Относящаяся сюда переписка до сих пор не опубликована. Мы надеемся опубликовать ту ее часть, очень небольшую, которая имеется в нашем распоряжении. Из каждой строки писем и предложений Ленина, вытекало стремление пойти как можно дальше навстречу тем национальностям, которые угнетались в прошлом. Наоборот, в предложениях и заявлениях Сталина неизменно сквозила тенденция к бюрократическому централизму. Чтоб обеспечить "удобства управления", т.-е. интересы бюрократии, законнейшие притязания угнетенных национальностей объявлялись проявлением мелкобуржуазного национализма. Все эти симптомы наблюдались уже в 1922-23 г.г. С того времени они получили чудовищное развитие и привели к прямому удушению сколько-нибудь самостоятельного национального развития народов СССР.

По мысли старой большевистской партии Советской Украине предстояло стать крепким стержнем, вокруг которого должны были объединиться остальные части украинского народа. Несомненно, что Советская Украина развивала в первый период своего существования могучую притягательную силу также и в национальном отношении и поднимала на борьбу рабочих, крестьян и революционную интеллигенцию Западной Украины, порабощенной Польшей. Однако за годы термидорианской реакции положение Советской Украины, а вместе с тем и постановка украинского вопроса в целом резко изменились. Чем глубже были пробужденные надежды, тем острее оказалось разочарование. Бюрократия душила и грабила народ и в Великороссии. Но на Украине дело осложнялось разгромом национальных упований. Нигде зажим, чистки, репрессии и все вообще виды бюрократического хулиганства не принимали такого убийственного размаха, как на Украине, в борьбе с сильными подпочвенными стремлениями украинских масс к большей свободе и самостоятельности. Советская Украина стала для тоталитарной бюрократии административной частью экономического целого и военной базы СССР. Сталинская бюрократия возводит, правда, памятники Шевченко, но с тем, чтоб покрепче придавить этим памятником украинский народ и заставить его на языке Кобзаря слагать славу кремлевской клике насильников.

Что касается зарубежной Украины, то Кремль относится к ней теперь, как и ко всем угнетенным народам, ко всем колониям и полуколониям, т.-е. как к разменной монете в своих международных комбинациях с империалистскими правительствами. На недавнем 18-ом съезде сталинской "партии" Мануильский, один из самых отвратительных ренегатов украинского коммунизма, совершенно открыто разъяснял, что не только СССР, но и Коминтерн ("лавочка", по определению Сталина) отказываются требовать освобождения угнетенных народов, если их угнетатели не являются врагами правящей московской клики. Индию Сталин, Димитров и Мануильский защищают ныне от... Японии, но не от Англии. Западную Украину они готовы навеки отдать Польше в обмен на дипломатический договор, который сегодня кажется выгодным бюрократам Кремля: они давно уже не идут в своей политике дальше конъюнктурных комбинаций!

От прежнего доверия и симпатий западных украинских масс к Кремлю не осталось и следа. Со времени последней разбойничьей "чистки" на Украине никто на Западе не хочет примыкать к кремлевской сатрапии, продолжающей именоваться Советской Украиной. Рабочие и крестьянские массы в Западной Украине, в Буковине, в Карпатской Украине растеряны: куда повернуться? чего требовать? Это положение, естественно, передает руководство наиболее реакционным украинским кликам, которые свой "национализм" выражают в том, что пытаются продать украинский народ то одному, то другому империализму в возмещение за обещание фиктивной независимости. На этой трагической смуте Гитлер основывает свою политику в украинском вопросе. В свое время мы говорили: без Сталина (т.-е. без убийственной политики Коминтерна в Германии) не было бы Гитлера. К этому теперь можно прибавить: без насилия сталинской бюрократии над Советской Украиной не было бы гитлеровской украинской политики.

Не станем здесь анализировать те мотивы, которые побудили Гитлера отказаться, по крайней мере на данный период, от лозунга Великой Украины. Этих мотивов надо искать, с одной стороны, в мошеннических комбинациях немецкого империализма, с другой стороны, в опасении вызвать дьявола, с которым трудно будет справиться. Карпатскую Украину Гитлер подарил венгерским палачам. Сделано это было, если не с явного одобрения Москвы, то во всяком случае в расчете на такое одобрение. Гитлер как бы говорит Сталину: "Если б я собирался атаковать завтра Советскую Украину, я бы сохранил Карпатскую Украину в своих руках". В виде ответа Сталин на 18-ом съезде открыто взял под свою защиту Гитлера от клеветы западных "демократий". Гитлер покушается на Украину? Ничего подобного! Воевать с Гитлером? Ни малейших оснований! Передача Карпатской Украины в руки Венгрии явно истолковывается Сталиным, как акт миролюбия. Это значит, что части украинского народа стали для Кремля разменной монетой в международных расчетах.

Четвертый Интернационал обязан отдать себе ясный отчет в огромной важности украинского вопроса для судеб не только Юго-Востока и Востока Европы, но и Европы в целом. Дело идет о народе, который доказал свою жизненную силу, равен по численности населению Франции, занимает исключительно богатую территорию, крайне важную, к тому же, в стратегическом отношении. Вопрос о судьбе Украины поставлен во весь рост. Нужен ясный и отчетливый лозунг, отвечающий новой обстановке. Я думаю, что таким лозунгом может быть в настоящее время только: Единая свободная и независимая рабоче-крестьянская советская Украина!

Эта программа находится в непримиримом противоречии, прежде всего с интересами трех империалистских государств: Польши, Румынии и Венгрии. Думать, что освобождение и объединение Украины можно осуществить мирными дипломатическими путями, референдумами, решениями Лиги Наций и пр., способны только безнадежные пацифистские тупицы. Нисколько не лучше их, конечно, те "националисты", которые собираются решать украинский вопрос путем прислужничества одному империализму против другого. Этим авантюристам Гитлер дал неоценимый урок, подкинув (надолго ли?) Карпатскую Украину венграм, которые немедленно истребили немалое количество доверчивых украинцев. Поскольку дело будет зависеть от военной силы империалистских государств, победа одной или другой группировки может означать лишь новое расчленение украинского народа и еще более жестокое его закабаление. Программа независимости Украины в эпоху империализма прямо и неразрывно связана с программой пролетарской революции. Делать себе какие-либо иллюзии на этот счет, было бы преступно.

Но ведь независимость объединенной Украины означает отделение Советской Украины от СССР! - воскликнут хором "друзья" Кремля. - Что же здесь такого ужасного? - возразим мы, со своей стороны. Священный трепет перед государственными границами нам чужд. Мы не стоим на позиции "единой и неделимой". Ведь и конституция СССР признает право составляющих федерацию наций на самоопределение, т.-е. на отделение. Даже нынешняя кремлевская олигархия не смеет, следовательно, отрицать этот принцип. Правда, он остается только на бумаге. Малейшая попытка открыто поднять вопрос о независимой Украине означала бы немедленный расстрел по обвинению в измене. Но именно эта отвратительная двойственность, именно эта беспощадная травля всякой свободной национальной мысли и привели к тому, что трудящиеся массы Украины, еще в большей мере, чем Великороссии, относятся к власти Кремля, как к чудовищному насилию. При таком внутреннем положении не может быть, разумеется, и речи, о том, чтобы Западная Украина добровольно присоединилась к СССР, каким он является сейчас. Объединение Украины предполагает, следовательно, освобождение, так называемой, Советской Украины из-под сталинского сапога. Бонапартистская клика будет и в этом вопросе жать то, что посеяла.

Но ведь это означает военное ослабление СССР? - завопят в ужасе "друзья" Кремля. Ослабление СССР, отвечаем мы, вызывается теми, все возрастающими центробежными тенденциями, которые порождает бонапартистская диктатура. В случае войны ненависть масс к правящей клике может привести к крушению всех социальных завоеваний Октября. Очаг пораженческих настроений в Кремле. Независимая Советская Украина, наоборот, стала бы уже в силу собственных интересов, могущественным юго-западным оплотом СССР. Отделение Украины означало бы не ослабление связей с трудящимися массами Великороссии, а лишь ослабление тоталитарного режима, который душит Великороссию, как и все другие народы Союза. Чем скорее будет подкопана, расшатана, сметена и раздавлена нынешняя бонапартистская каста, тем прочнее станет защита советской республики, тем надежнее ее социалистическое будущее.

Разумеется, независимая рабоче-крестьянская Украина могла бы затем вступить в Советскую Федерацию; но добровольно, на условиях, какие она сама сочтет приемлемыми, что предполагает в свою очередь, революционное возрождение самого СССР. Действительное освобождение украинского народа немыслимо без революции или ряда революций на Западе, которые должны привести, в конце концов, к созданию Советских Соединенных Штатов Европы. Независимая Украина могла бы войти и несомненно вошла бы в эту Федерацию, как равноправный член. Пролетарская революция в Европе не оставила бы, в свою очередь, камня на камне от отвратительного здания сталинского бонапартизма. В этом случае теснейший союз Советских Соединенных Штатов Европы и возрожденного СССР был бы неизбежен и представил бы необъятные выгоды для европейского и азиатского материков, включая, конечно, и Украину. Но тут мы переходим уже к вопросам второй и третьей очереди. Вопросом первой очереди является революционное обеспечение единства и независимости Рабоче-Крестьянской Украины, в борьбе с империализмом, с одной стороны, с московским бонапартизмом - с другой.

Украина особенно богата опытом по части ложных путей борьбы за национальное освобождение. Тут было испробовано все: и мелкобуржуазная Рада, и Скоропадский, и Петлюра, и "союз" с Гогенцоллерном, и комбинации с Антантой. Кто после всех этих экспериментов продолжает надеяться на какую либо из фракций украинской буржуазии, в качестве вождя освободительной национальной борьбы, тот политически мертв. Не только разрешить революционную по самому своему существу задачу, но и взять на себя инициативу ее разрешения способен только украинский пролетариат. Он, и только он, может сплотить вокруг себя крестьянские массы и действительно революционную национальную интеллигенцию.

В начале прошлой империалистской войны украинцы Меленевский ("Басок") и Скоропись-Елтуховский пытались поставить украинское освободительное движение под защиту гогенцоллернского генерала Людендорфа, прикрываясь при этом левыми фразами. Революционные марксисты отбросили этих господ пинком ноги. Так же должны поступать революционеры и впредь. Надвигающаяся война создает благоприятную атмосферу для всякого рода авантюристов, искателей чудес и искателей золотого руна. Этих господ, особенно любящих греть руки около национального вопроса, нельзя подпускать к рабочему движению и на пушечный выстрел. Ни малейших компромиссов с империализмом, фашистским и демократическим! Ни малейших уступок украинским националистам, клерикально-реакционным или либерально-пацифистским. Никаких "народных фронтов"! Полная независимость пролетарской партии, как авангарда трудящихся!

Такою представляется мне правильная политика в украинском вопросе. Я говорю здесь от собственного имени. Вопрос подлежит международному обсуждению. Первое место в этом обсуждении должно принадлежать украинским революционным марксистам. Мы с величайшим вниманием отнесемся к их голосам. Но пусть торопятся: времени на подготовку остается немного!

Л. Троцкий.
 

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 77-78. 11-ый год издания. -- Май-июнь-июль 1939 г.

Независимость Украины и сектантская путаница

В одном из американских сектантских журнальчиков, которые питаются крохами со стола Четвертого Интернационала и платят за это черной неблагодарностью, я случайно наткнулся на статью, посвященную украинскому вопросу. Какая путаница! Автор-сектант, конечно, против лозунга независимости советской Украины. Он за международную революцию и за социализм, — но «в общем и целом». Он обвиняет нас в забвении интересов СССР и в отступлении от концепции перманентной революции. Он объявляет нас центристами. Критик очень строг, почти безжалостен. К сожалению, он ничего не понимает (название журнальчика «Марксист» звучит довольно-таки иронически). Его непонимание имеет, однако, такие законченные, почти классические формы, что оно может помочь нам лучше и полнее осветить вопрос.

«Если рабочие в советской Украйне опрокинут сталинизм и восстановят действительно рабочее государство, — такова исходная позиция критика, — должны ли они действительно отделиться от Советского Союза? нет», и т.д. «Если рабочие опрокинут сталинизм»… то станет виднее, что делать. Но раньше надо опрокинуть сталинизм. А для этого не надо закрывать глаз на рост сепаратистских тенденций на Украйне, а дать им правильное политическое выражение.

«Не поворачивать спину Советскому Союзу, — продолжает автор, — но возродить и восстановить его, как могущественную крепость мировой революции — таков путь марксизма». Реальный ход развития масс, в данном случае — национально угнетенных, наш мудрец заменяет соображением о наилучших путях развития. По этому методу, но с большей последовательностью, можно сказать: «не охрана выродившегося Советского Союза есть наша задача, а победоносная мировая революция, которая весь мир превратит в Советский Союз» и т.д. Такие афоризмы недорого стоят.

Наш критик неоднократно повторяет наши слова о том, что судьба независимой Украйны неразрывно связана с международной пролетарской революцией. Из этой азбучной для марксиста общей перспективы он умудряется, однако, сделать рецепт выжидательной пассивности и национального нигилизма. Победа пролетарской революции в международном масштабе есть результат многих движений, кампаний и боев, а вовсе не готовая предпосылка для автоматического решения всех вопросов. Тогда прямая и смелая постановка украинского вопроса в данной конкретной обстановке облегчит сплочение мелко-буржуазных и крестьянских масс вокруг пролетариата. Так именно было в России в 1917 г.

Наш автор может, правда, возразить на это, что в России до Октября развертывалась буржуазная революция, а сейчас социалистическая революция оставлена уже позади. Требование, которое могло быть прогрессивным в 1917 году, является реакционным теперь. Такое рассуждение, вполне в духе бюрократов и сектантов, ложно с начала до конца.

Право наций на самоопределение есть, конечно, демократический, а не социалистический принцип. Однако, принципы подлинной демократии поддерживаются и осуществляются в нашу эпоху только революционным пролетариатом; именно поэтому они переплетаются с социалистическими задачами. Решительная борьба большевистской партии за право угнетенных наций России на самоопределение чрезвычайно облегчила пролетариату завоевание власти. Пролетарский переворот как бы поглотил демократические проблемы, прежде всего аграрную и национальную, придав комбинированный характер российской революции. Пролетариат ставил себе уже социалистические задачи; но он не мог поднять сразу на тот же уровень крестьянство и угнетенные нации (в большинстве крестьянские), занятые разрешением своих демократических задач. Отсюда исторически неизбежные компромиссы в аграрной области, как и в национальной. Несмотря на экономические выгоды крупного хозяйства, советское правительство оказалось вынуждено раздробить крупные имения. Лишь через ряд лет оно перешло к коллективному хозяйству, причем сразу зашло слишком далеко вперед и оказалось вынуждено через несколько лет сделать уступку крестьянам, в виде усадебных хозяйств, которые во многих местах имеют тенденцию пожрать колхозы. Ближайшие этапы этого противоречивого процесса еще не предрешены.

Необходимость компромисса или вернее ряда компромиссов возникла и в области национального вопроса, пути которого так же мало прямолинейны, как и путь аграрной революции. Федеративный строй советской республики представляет собою компромисс между централистическими потребностями планового хозяйства и децентралистическими потребностями развития наций, угнетавшихся в прошлом. Построив рабочее государство на компромиссном принципе федерации, большевистская партия ввела в конституцию право наций на полное отделение, показывая этим, что отнюдь еще не считает национальный вопрос окончательно разрешенным. Автор критической статьи ссылается на то, что руководители партии рассчитывали при этом «убедить разные национальности не выходить из федерации.» Это верно, если слово «убедить» понимать не в смысле логических доводов, а в смысле опыта экономического, политического и культурного сотрудничества. Абстрактная агитация в пользу централизма не имеет сама по себе большой силы. Федерация, как сказано, явилась необходимым отступлением от централизма. К этому надо прибавить, что самое содержание федерации вовсе не дано заранее раз навсегда. В зависимости от объективных условий федерация может развиваться в сторону большего централизма и, наоборот, в сторону большей самостоятельности национальных частей. Политически вопрос состоит не в том, выгодно ли «вообще» сожительство разных национальностей в одном государстве, а в том, сознала ли данная национальность, на основе собственного опыта, выгоду своей принадлежности к данному государству. Иначе сказать: какая из двух тенденций в данных условиях побеждает в компромиссном режиме федерации: центростремительная или центробежная? Или еще более конкретно: удалось ли Сталину и его украинским сатрапам убедить украинские массы в преимуществах московского централизма над украинской самостоятельностью или не удалось? Этот вопрос имеет решающее значение. Между тем, наш автор не подозревает даже его существования.

Хотят ли украинские народные массы отделиться от СССР? Ответить на этот вопрос, на первый взгляд, трудно, ибо украинский народ, как и все другие народы СССР, лишен какой бы то ни было возможности выразить свою волю. Но самое возникновение тоталитарного режима и его все более свирепое напряжение, особенно на Украине, доказывают, что действительная воля украинских масс непримиримо враждебна советской бюрократии. Нет недостатка в доказательствах того, что одним из важнейших источников враждебности является подавление украинской самостоятельности. Национальные тенденции на Украине бурно прорвались в 1917-1919 гг. Выражением этих тенденций на левом фланге была партия Боротьба. Важным симптомом успешной ленинской политики на Украине явилось слияние украинской большевистской партии с организацией боротьбистов. Однако, в течение следующего десятилетия произошел фактический разрыв с группой Боротьба, вожди которых подвергались преследованиям. Старый большевик Скрыпник, чистокровный сталинец, был доведен в 1933 г. до самоубийства за его будто бы чрезмерное покровительство национальным тенденциям. Фактическим «организатором» этого самоубийства явился сталинский посланец Постышев, который остался после этого на Украйне, как представитель центральной политики. Вскоре, однако, и сам Постышев подвергся опале. Такие факты глубоко симптоматичны, ибо обнаруживают силу давления национальной оппозиции на бюрократию. Нигде чистки и репрессии не имели такого массового и свирепого характера, как на Украйне.

Огромное политическое значение имеет резкий поворот вне-советских украинских демократических элементов в сторону от Советского Союза. Во время обострения украинской проблемы в начале этого года коммунистических голосов вовсе не было слышно, зато довольно громко звучали голоса украинских клерикалов и национал-социалистов. Это значит, что пролетарский авангард, выпустил украинское национальное движение из своих рук, и что оно далеко ушло по пути сепаратизма. Наконец, показательное значение имеют и настроения украинской эмиграции на американском континенте. Так, например, в Канаде, где украинцы составляли главную массу компартии, с 1933 г. начинается, как пишет мне видный участник движения, резкий отлив украинцев, рабочих и фермеров, от коммунизма к пассивности или к национализму разных оттенков. Совокупностью своею все эти факты и симптомы говорят с несомненностью о возрастающей силе сепаратистских тенденций в украинских массах.

Таков основной факт всей проблемы. Он показывает, что, несмотря на огромный шаг вперед, совершенный Октябрьским переворотом в области национальных отношений, изолированная пролетарская революция в отсталой стране оказалась не в силах разрешить национальный вопрос, особенно украинский, который по самой сути своей имеет международный характер. Термидорианская реакция и увенчавшая ее бонапартистская бюрократия отбросили трудящиеся массы и в национальной области далеко назад. Украинский народ в массе своей недоволен своей национальной судьбой и хочет радикально изменить ее. Из этого факта должен исходить революционный политик, в противовес бюрократу и сектанту.

если б наш критик умел политически мыслить, он без труда представил бы себе доводы сталинцев против лозунга независимой Украины: «это против защиты СССР»; «нарушает интересы единства революционных масс»; «выгодно не революции, а империализму». Другими словами, сталинцы повторили бы все три аргумента нашего автора. Завтра они это непременно сделают.

Кремлевская бюрократия говорит советской женщине: так как у нас — социализм, то ты должна чувствовать себя счастливой и отказаться от абортов (под угрозой наказания). Украинцу он говорит: так как социалистическая революция разрешила национальный вопрос, то ты обязан чувствовать себя счастливым в СССР и отказаться от мысли об отделении (под страхом расстрела).

Что говорит женщине революционер? «Ты сама решаешь, хочешь ли ты ребенка или нет; я защищаю твое право на аборт против кремлевских жандармов.» Украинскому народу он говорит: «твое собственное отношение к твоей национальной судьбе имеет для меня значение, а не «социалистические» софизмы кремлевских жандармов; я всеми силами поддержу твою борьбу за независимость!»

Сектант, как это с ним нередко бывает, оказывается на стороне жандарма, прикрывая, статус-кво, т.е. жандармское насилие, безжизненными рассуждениями о преимуществе социалистического объединения национальностей над их раздроблением. Отделение Украины, есть, конечно, минус по сравнению с добровольной и равноправной социалистической федерацией; но оно явится несомненным плюсом по сравнению с бюрократическим удушением украинского народа. Чтоб теснее и честнее сойтись, нужно бывает иногда предварительно разойтись. Ленин не раз ссылался на тот факт, что отношения между норвежскими и шведскими рабочими стали лучше и теснее после разрыва принудительной унии между Швецией и Норвегией.

Надо исходить из фактов, а не из идеальных норм. За термидорианскую реакцию в СССР, за поражение ряда революций, за победы фашизма, который начал по-своему перекраивать карту Европы, приходится платить звонкой монетой во всех областях, в том числе и в области украинского вопроса. Если игнорировать создавшееся в результате поражений новое положение, притворяясь, что ничего особенного не произошло и противопоставляя неприятным фактам привычные абстракции, то можно сдать реакции последние шансы на реванш в более или менее близком будущем.

Лозунг независимой Украйны наш автор толкует так: «Сначала советская Украйна должна быть освобождена от остального Советского Союза, затем мы будем иметь пролетарскую революцию и объединение с остальной Украйной.» Но как же отделиться без предварительной революции? Получается заколдованный круг, и лозунг независимой Украйны, как и «ложная логика» Троцкого оказываются безнадежно скомпрометированы. На самом деле эта курьезная последовательность — «сначала» и «затем» — есть лишь замечательный образец схоластического мышления. Бедный критик не имеет понятия о том, что исторические процессы могут протекать не «сначала» и «затем», а параллельно, воздействуя друг на друга, ускоряя или замедляя друг друга, и что задача революционной политики состоит как раз в том, чтобы ускорить действие и взаимодействие прогрессивных процессов. Лозунг независимой Украйны направлен непосредственно против московской бюрократии и дает возможность пролетарскому авангарду сгруппировать вокруг себя крестьянские массы. С другой стороны, тот же лозунг открывает для пролетарской партии возможность руководящей роли в национальном украинском движении в Польше, Румынии и Венгрии. Оба эти политических процесса будут толковать революционное движение вперед и повышать в нем удельный вес пролетарского авангарда.

Мою ссылку на то, что рабочие и крестьяне в западной Украине (Польша) не хотят присоединяться к нынешнему Советскому Союзу, и что этот факт тоже служит доводом в пользу независимости Украины, наш мудрец парирует тем, что, если б даже они хотели, они не могли бы этого сделать, ибо присоединиться к Советскому Союзу они могли бы лишь «после пролетарской революции в западной Украйне» (очевидно в Польше). Другими словами: сейчас отделение Украйны невозможно, а после победы революции оно было бы реакционно. Знакомая мелодия! Люксембург, Бухарин, Пятаков и многие другие выдвигали против программы национального самоопределения именно этот аргумент: при капитализме — утопия, при социализме — реакция. Аргумент в корне ложен, ибо игнорирует эпоху социальной революции и ее задачи. Верно, что при господстве империализма настоящая, прочная и надежная независимость малых и средних наций невозможна. Верно также, что при развернутом социализме, т.е. при прогрессивном отмирании государства, вопрос о национальных границах утратит значение. Но между этими двумя моментами — сегодняшним днем и завершенным социализмом — простираются те самые десятилетия, в течение которых мы собираемся осуществить нашу программу. Для мобилизации масс и их воспитания в переходную эпоху лозунг независимой советской Украйны получает очень большое значение.

Сектант игнорирует попросту тот факт, что национальная борьба, как одна из наиболее смутных и запутанных, но крайне важных форм классовой борьбы не может быть приостановлена голыми ссылками на будущую международную революцию. Отвратив свои взоры от СССР и не встречая поддержки и руководства со стороны международного пролетариата, мелко-буржуазные и даже рабочие массы западной Украйны становятся жертвой реакционной демагогии. Соответственные процессы происходят несомненно и в советской Украйне, только их труднее обнаружить. Лозунг независимой Украйны, своевременно выдвинутый пролетарским авангардом, ведет к необходимому расслоению мелкой буржуазии, облегчая ее низам союз с пролетариатом. Только таким путем и можно подготовлять пролетарскую революцию.

«Если рабочие совершат успешную революцию в западной Украйне… — не унимается наш автор, — должна ли наша стратегия требовать тогда, чтобы советская Украйна отделилась и соединилась с западной частью? Как раз наоборот». Эта фраза исчерпывает всю глубину «нашей стратегии». Опять тот же мотив: «если рабочие совершат»… Сектант довольствуется логическими выводами из уже будто бы совершенной победоносной революции, тогда как для революционера весь вопрос состоит в том, как проложить дорогу к революции, как облегчить массам подход к ней, как приблизить революцию, как обеспечить ее победу. «Если рабочие совершат» победоносную революцию, дело будет, конечно, обстоять хорошо. Но победоносной революции сейчас нет, а есть победоносная реакция. Найти мост от реакции к революции — такова задача. В этом, кстати сказать, состоит смысл всей нашей программы переходных требований. («Агония капитализма и задачи Четвертого Интернационала»). Немудрено, если сектанты всех мастей не понимают ее смысла. Они оперируют абстракцией империализма и абстракцией социалистической революции. Вопрос о переходе от реального империализма к реальной революции, вопрос о том, как мобилизовать массы на данной исторической основе для завоевания власти, остается для бесплодных мудрецов книгой за семью печатями.

Нагромождая без разбора грозные обвинения, наш критик заявляет, что лозунг независимой Украины служит интересам империалистов (!) и сталинцев (!!), ибо он основан на «полном отрицании позиции защиты Советского Союза». Причем тут «интересы сталинцев», понять нельзя. Но ограничимся вопросом о защите СССР. Угрожать этой защите независимая Украйна могла бы лишь в том случае, если бы была враждебна не только бюрократии, но и СССР. Однако, при таком (явно ложном) предположении, как может социалист требовать удержания враждебной Украйны в составе СССР? Или дело идет лишь о периоде национальной революции? Однако, неизбежность политической революции против бонапартистской бюрократии наш критик, как будто, признает. Между тем, эта революция, как всякая революция, несомненно, представляет известную опасность с точки зрения обороны. Как быть? Если бы критик продумал вопрос, он ответил бы, что эта опасность есть неизбежный исторический риск, от которого нельзя уклониться, ибо под господством бонапартистской бюрократии СССР неизбежно обречен гибели. То же рассуждение целиком относится и к революционному национальному восстанию, которое представляет лишь своеобразную часть политической революции.

Замечательно, что наиболее серьезный аргумент против независимости вообще не приходит нашему критику в голову. Хозяйство СССР имеет плановый характер. Хозяйство советской Украйны входит в состав этого плана. Отделение Украйны грозит разрывом плана и снижением производительных сил. Однако, и этот довод не имеет решающей силы. Экономический план не есть святое святых. Если национальные части федерации, несмотря на единство плана, тянут врозь, значит план не удовлетворяет их. План есть дело рук человеческих: его можно перестроить в соответствии с новыми границами. Поскольку план выгоден так же и для Украины, она сама захочет и с'умеет достигнуть с Советским Союзом необходимого экономического соглашения, как она с'умеет достигнуть необходимого военного союза.

Нельзя также забывать, что в нынешний экономический план хищения и произвол бюрократии входят важной составной частью и ложатся тяжелой данью на Украйну. План нуждается в радикальном пересмотре прежде всего под этим углом зрения. Пережившая себя правящая каста систематически разрушает хозяйство, армию, культуру, уничтожает цвет страны, подготовляет катастрофу. Спасти наследство революции можно только путем переворота. Чем смелее и решительнее будет политика пролетарского авангарда, в том числе и в национальном вопросе, тем успешнее будет революционный переворот, тем меньше окажутся его накладные расходы.

Лозунг независимой Украйны означает не то, что Украйна навсегда останется изолированной, а лишь то, что вопрос о своих взаимоотношениях с другими частями Советского Союза и с западными соседями она будет заново определять сама, по собственной воле. Возьмем самый выгодный для нашего критика идеальный случай. Революция происходит одновременно во всем Советском Союзе. Бюрократический спрут задушен и сброшен. Предстоит учредительный съезд советов. Украина, хочет по новому определить свои отношения к СССР. Даже наш критик признает за ней, надеемся, это право. Но, чтоб свободно определить свои отношения к другим советским республикам, чтоб иметь право сказать: да или нет, Украйна должна, по крайней мере, на учредительный период вернуть себе полную свободу действий. Это и называется государственной независимостью. Теперь представим себе, что революция охватывает одновременно также Польшу, Румынию и Венгрию. Все части украинского народа получают свободу и вступают в переговоры об объединении с советской Украйной; все они хотят в то же время, сказать свое слово по вопросу о взаимоотношении объединенной Украины с Советским Союзом, советской Польшей и пр. Чтоб разрешить эти вопросы, понадобится, очевидно, учредительный советский съезд объединенной Украины. Но «учредительный» съезд и значит съезд независимого государства, которое собирается заново определять как свой внутренний режим, так и свое международное положение.

Можно с полным основанием предположить, что в случае победы международной революции, объединительные тенденции сразу получат большую силу, и все советские республики найдут необходимые формы связи и сотрудничества. Но цель эта будет достигнута только при условии полного разрушения старых принудительных связей, а следовательно и старых границ; только при условии полной независимости каждой из договаривающихся сторон. Чтоб ускорить и облегчить этот процесс, чтоб сделать в будущем возможным действительно братский союз народов, передовые рабочие великороссы должны уже теперь понять причины украинского сепаратизма, его силу, его историческую законность, и должны без всяких обиняков заявить украинскому народу, что они готовы всеми силами поддержать лозунг независимости Советской Украйны в совместной борьбе против самодержавной бюрократии и империализма.

Мелкобуржуазные украинские националисты считают лозунг независимости Украйны правильным, но возражают против сочетания этого лозунга с пролетарской революцией. Они хотят независимой демократической, а не советской Украйны. Разбирать здесь подробно этот вопрос нет основания, потому что он касается не только одной Украйны, а общей оценки всей нашей эпохи и разбирался нами много раз. Отметим лишь важнейшие соображения. Демократия вырождается и погибает даже в старых своих метрополиях. Только наиболее богатые колониальные империи или особенно привилегированные буржуазные страны удерживают еще ныне демократию, но и там она явно идет к уклону. Нет ни малейших оснований надеяться на то, что сравнительно бедная и отсталая Украйна сможет создать и удержать режим демократии. Да и сама независимость Украйны в империалистском окружении была бы недолговечной: пример Чехословакии достаточно красноречив. Пока господствуют законы империализма, судьба мелких и средних наций остается шаткой и ненадежной. Опрокинуть империализм может только пролетарская революция. Главной частью украинской нации является нынешняя советская Украйна. Развитие промышленности создало здесь могущественный чисто-украинский пролетариат. Ему предстоит быть руководителем украинского народа во всей его дальнейшей борьбе. Украинский пролетариат хочет вырваться из тисков бюрократии. Но он не хочет идти назад, к буржуазной демократии. Лозунг демократической Украйны исторически запоздал. Он пригоден разве лишь для утешения буржуазных интеллигентов. Масс он не объединит. А без масс нельзя освободить и объединить Украйну.

Наш строгий критик на каждом шагу повторяет по нашему адресу слово «центризм»; вся статья написана им, по его словам, чтоб разоблачить яркий образец нашего «центризма». Но он ни разу не пытается даже показать, в чем же собственно состоит «центризм» лозунга независимой советской Украйны. Да это и было бы нелегко. Центризмом называется такая политика, которая будучи оппортунистической по существу, стремится казаться революционной по форме. Оппортунизм состоит в пассивном приспособлении к правящему классу, к его режиму, к тому, что существует, в том числе, конечно, и к государственным границам. Центризм полностью разделяет эту основную черту оппортунизма, но, приспособляясь к недовольным рабочим, прикрывает ее радикальными комментариями. Если исходить из этого научного определения, то окажется, что центристской является полностью и целиком позиция нашего злополучного критика. Он исходит из данных (с точки зрения разумной = (революционной) политики — случайных границ, рассекающих нации на части, как из чего-то непреложного. Международная революция, которая является для него факирским заклинанием, а не живой реальностью, должна непременно принять эти границы за точку исхода. Центробежные национальные тенденции, которые могут влиться либо в канал реакции, либо в канал революции, его не интересуют. Они нарушают его ленивую административную схему, построенную по типу: «сперва» — «потом». От борьбы за национальную независимость против бюрократического удушения он отделывается рассуждением о преимуществах социалистического единства. Иными словами: его политика (если схоластические комментарии чужой политики можно назвать политикой) несет на себе худшие черты центризма.

Сектант есть оппортунист, боящийся самого себя. В сектанстве оппортунизм (центризм) остается на первых порах свернутым, в виде нежной почки. С течением времени почка развертывается на треть, наполовину и больше. Мы имеем тогда курьезные комбинации сектантства и центризма, (Верекен) сектантства и низкопробного оппортунизма (Снефлит). Иногда же почка загнивает в неразвернутом виде (Олер). Если не ошибаемся, Олер и является редактором «Марксиста».

Л. Троцкий.

30 июля 1939 г.

Демократические крепостники и независимость Украины

В журнале Керенского «Новая Россия», от 12 июля 1939 г. подвергнута своего рода «критике» моя статья по поводу независимости Украйны. С точки зрения социалистической, научной, литературной и пр. «Новая Россия» не представляет, разумеется, никакого интереса. Зато она имеет одно достоинство: она позволяет заглянуть в головы российских средне — и мелко-буржуазных демократов. Если каждого из них хорошенько поскоблить, то непременно найдешь крепостника.

Газета негодует по поводу того, что я полностью и целиком стою за поддержку украинского народа в его борьбе за национальную и государственную независимость. «Отделение советской Украйны от СССР Л. Троцкого отнюдь не смущает». Совершенно правильно! Что касается господ демократов, то их перспектива отделения Украйны не только смущает, но и глубоко возмущает. Демократическое стремление угнетенной нации завоевать себе полную самостоятельность не может не возмущать крепостников. «Вопроса о том, как использует эту революцию (национальную украинскую революцию) Гитлер для осуществления своих планов, Троцкий не касается.» Господа из «Новой России» считают, что «отделение Украйны приведет к военному ослаблению СССР», и очень близко подходят к выводу, что политика Троцкого служит Гитлеру. Того же мнения и Кремль. Хорошие умы встречаются, говорит французская пословица.

Допустим, что отделение Украйны действительно ослабляет СССР. Но как же быть с демократическим принципом самоопределения наций? Каждое государство, насильно удерживающее в своих границах какую либо нацию, считает, что ее отделение ослабило бы в экономическом и военном отношении государство. Гитлер аннектировал Чехию и полу-аннектировал Словакию именно потому, что это приводит к военному усилению Германии. Чем же критерий наших демократов отличается от критерия Гитлера?

Нация ли украинцы, на этот вопрос демократы из «Новой России», вслед за небезызвестным демократом Милюковым, готовы, вероятно, ответить, что украинцы «в общем и целом», пожалуй, и нация, но что надо же и честь знать… Иными словами: если нация, то второго сорта, так что судьба Украйны должна определяться интересами России, т.е. великорусского большинства. Это и есть точка зрения шовинистических крепостников.

В плачевные дни Февральской революции Временное правительство бесстыдно отказывало украинцам не только в независимости, — они тогда этого еще не требовали, — но и в простой автономии. Господа демократы торговались из-за национальных прав Украины, как лошадиные барышники. Они исходили тогда прямо и непосредственно из интересов старых великорусских «хозяев», помещичьего, буржуазного и бюрократического типа. Сейчас они переводят ту же великую традицию на язык эмиграции.

С более высокой исторической точки зрения, именно с точки зрения социалистической революции, вполне возможно было бы подчинить на известный период национальные интересы Украйны интересам международного пролетариата, если бы они пришли в противоречие. Но такого противоречия нет и в помине! Украйну душит бонапартистская реакция, та самая, которая душит весь СССР и подкапывает его оборотно-способность. Украинское революционное движение, направленное против бонапартистской бюрократии, является прямым союзником международного революционного пролетариата.

Дальновидные демократические крепостники очень беспокоятся о том, что Гитлер использует в будущем национальную украинскую революцию. Они закрывают глаза на то, что Гитлер уже сегодня пользуется подавлением и раздроблением украинской национальности.

В отличие от господ демократов, меньшевистского и народнического толка, мы вовсе не исходим из того соображения, будто сильнее кошки зверя нет. Сила Гитлера вообще, в частности — в отношении Украйны, не в нем самом, а в ничтожестве и гнилости демократии, в разложении Второго и Третьего Интернационалов, в глубокой волне разочарования, упадка и апатии среди масс. Победоносное революционное движение в любой стране будет сигналом гибели для Гитлера. Национально-революционное украинское движение есть составная часть той могущественной революционной волны, которая сейчас молекулярно подготовляется под корой торжествующей реакции. Вот почему мы говорим: Да здравствует независимая советская Украйна!

Л. Т.

Койоакан, 5 августа, 1939 г.

Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев)
N 79-80. 11-ый год издания. – август-сентябрь-октябрь 1939 г.