1 жовтня 2017 р. попри заборону іспанської влади в Каталонії відбувся референдум, понад 90 % учасників якого проголосували за незалежність від Іспанії, а 27 жовтня парламент Каталонії проголосив незалежність та спустив іспанський прапор. Оцінки цієї події серед лівих дуже різні. Деякі сталіністи та російські шовіністи намагаються проводити паралелі із Донбасом та проголошенням ДНР-ЛНР. Про безпідставність цих паралелей та давні революційні й антисталінські традиції Каталонії розповідає нарис німецького історика Райнера Тоссторфа, перекладений нами російською на замовлення НПЦ "Праксис" у 2005 р.
Внимание, которое несколько лет тому назад привлек
фильм британского режиссера Кэна Лоача «Земля и свобода» (Land and Freedom), основано не в последнюю
очередь на том, что в нем наглядным образом было показано: Гражданская война в
Испании была не только борьбой между фашизмом и антифашизмом, но шла рука об
руку с конфронтацией среди левых. Это правда, не столь уж нетипично для
революций – можно вспомнить лишь революцию в России в 1917 г. или в Германии в
следующем году. Это было прежде всего подавление как зараженной троцкизмом ПОУМ
(Partido Obrero de
Unificación Marxista – Рабочая партия марксистского единства) Компартией и советской спецслужбой, которое нашло
свое высшее выражение в убийстве целого ряда ее членов, которое составляет
кровавый противоположный акцент требованию общей оборонительной войны против
путчистов генерала Франко и его союзников Гитлера и Муссолини. Преследования
коснулись также анархистов, но все же из-за их силы они не могли быть прямо
запрещены.
Этот образ действий имел последствия не только в самой
Испании. Коммунистический Интернационал проводил международную кампанию против ПОУМ и в оправдание ее уничтожения.
Параллельно в это же время состоялись московские процессы и были проведены
«чистки» в Советском Союзе. Те, кто это осуждал, были атакованы как «троцкисты»
и «контрреволюционеры». Стоит лишь пролистать коммунистические издания того времени,
как например «Обозрение политики, экономики и рабочего движения» - наследника
Инпрекорра после 1933 г., или «Дойче фольксцайтунг» (Германскую народную
газету) – орган КПГ в эмиграции, чтобы увидеть тотчас, какое большое значение
придавалось пропаганде против ПОУМ.
Чем была
ПОУМ?
Уже определение «марксистская» в ее названии показывает,
что она отделяла себя от анархистов, которые до начала гражданской войны составляли
большинство в испанском рабочем движении. Она возникла в 1935 г. из объединения
двух группировок, исключенных в конце 20-х годов из Компартии Испании. В первом
случае речь шла о сторонниках Льва Троцкого, что позже также стало оправданием
для применения названия «троцкистская». Ее наиболее известной личностью
был Андрео Нин. В начале 20-х он стал секретарем
CNT[1], где был представителем большевистской тенденции. Как
временно исполняющий обязанности генерального секретаря Профинтерна с 1922 по
1928 гг., Нин переехал в Москву и вследствие этого получил международную
известность. В 1928 г. его как сторонника Троцкого исключили. После возвращения
в Каталонию Нин не только организовывал испанских троцкистов, но и сделал себе
имя интеллектуала переводами русской и советской литературы от Достоевского и
Толстого до Зощенко.
 |
| Андреу Нин |
Другой организацией был «Рабоче-крестьянский блок» (BOC – исп. Bloque Obrero y Campesino или по каталански Bloc
Obrer i Camperol), активная главным
образом в Каталонии оппозиционная коммунистическая группировка. Ее знаменитый
вождь Хоакин Маурин с многочисленными сторонниками также ушел из CNT, откуда они из-за их выступлений в поддержку
Октябрьской революции были исключены анархистами.
Обе оппозиционные группировки, в которых имелось
множество основателей Компартии, были образованы в конце 20-х годов, когда
партия склонилась к сталинской политике, которая всех остальных левых объявляла
«социал-фашистами» или «анархо-фашистами». Хотя все исторические параллели
имеют свои подвохи, можно сравнить обе организации с левой и правой оппозицией
в международном коммунизме с начала сталинского захвата власти в середине 20-х
годов. Конечно такое соглашение как в Испании было единственным в своем роде и
понятным только на фоне большой радикализации, которую переживала страна.
Программа ПОУМ выступала за «демократическую
социалистическую» революцию. Буржуазия в Испании не могла больше решать не один
раз невыполненные задачи буржуазной революции, как например, раздел земель,
отделение церкви от государства и освобождение неиспанских национальностей
(Каталонии, Босконии и Галисии). Боявшаяся за свою власть перед лицом рабочего
движения прибегала она вместо этого к фашизму. (Мелко)буржуазные республиканцы
капитулировали. Пролетариат напротив подхватил демократические задачи и
реализовал их, из-за чего мелкая буржуазия и особенно крестьянство стали его
союзниками, и одновременно начал свою собственную социалистическую революцию.
ПОУМ, организации-предшественники которой принадлежали к инициаторам единого
фронта против наступающего фашизма с 1934 г., «Рабочего альянса», критиковала
сектантство анархистов, оппортунизм социалистов, а также сталинизацию
Компартии. Она до 1934 г. боролась против любого единого фронта, затем,
внезапно пытается повернуть на 180о, примкнуть к крупным буржуазным
силам, чтобы затормозить массовое движение. Против рабски следующего всем
зигзагам советской политики Коммунистического Интернационала (Коминтерна),
который этим перестал быть революционным фактором, ПОУМ требовала образования
нового Интернационала. Она принадлежала к международному бюро левых
социалистических партий в 30-е гг., «Лондонскому бюро»[2];
отдельные ее члены поддерживали контакты с Троцким и его движением за 4-й
Интернационал. Хотя ПОУМ защищала Троцкого от сталинистской клеветы и уважала
его как соратника Ленина и одного из основателей Советского Союза, обнаружила
все же многие различия с ним в отношении Народного фронта или пути к новому
Интернационалу, что привело непосредственно перед Гражданской войной и затем
еще острее в ходе нее – к резкой двусторонней полемике и к концу бывших
организационных отношений. Что ПОУМ однако называли в международной
коммунистической прессе «троцкистской» (как и многие другие левые группировки),
служило единственно пропагандистским целям. После того как достаточно часто
повторяют, что троцкисты втайне ведут подрывную работу против СССР, нужно было
лишь обозначить одного из них, чтобы он был уже так заклеймен, что политические
отличия уже более не стоило обсуждать.
В месяц перед гражданской войной в июле 1936 г. ПОУМ
исходя из своей последовательной программы смогла приобрести большой успех по
всей стране, все же сильной организацией она была представлена лишь в Каталонии,
где она вышла из CNT.
Путч военных
ведет к социальной революции.
В 1931 г. в Испании была провозглашена республика.
Король сбежал, но основные проблемы страны остались. Аграрный вопрос не был
решен, так как буржуазные партии, как и социал-демократы, не хотели затрагивать
собственность. Власть церкви была сокращена лишь в незначительной степени.
Также и в отношении неиспанских народностей (басков, каталонцев, галисийцев)
республика вела себя очень нерешительно. Вместе с огромной безработицей ввиду
мирового экономического кризиса все это составило один революционный потенциал.
Затем с 1931 по 1933 гг. правил союз социалистов и республиканцев, которые
разделились по этим вопросам. Правая коалиция затем отменила многие реформы,
особенно когда провалилась попытка левого единого фронта, «рабочего альянса», в
октябре 1934 г.
На выборах в феврале 1936 г. большинство в парламенте
завоевал избирательный союз, который включал от буржуазных республиканце до ПОУМ
и получил даже многие голоса анархистов. Однако правые не сдавались, а готовили
военный переворот. хотя признаки этого со дня на день увеличивались, новое
правительство, в котором доминировали буржуазные республиканцы, вело себя
нерешительно. Когда он начался 18 июля , рабочие ответили, не полагаясь на
попытки правительства их успокоить. В ряде больших городов казармы были взяты
штурмом и военные обезоружены. Впереди всех шла Барселона, поскольку там
большинство анархистски настроенных рабочих, так же как и ПОУМ, не доверяли
попыткам успокоения и заклинаниям о законности со стороны правительства
народного фронта. За поражением путчистов в Барселоне следовали Мадрид,
Валенсия и некоторые другие крупные центры. В конце концов мятежники смогли
удержаться лишь на окраинах.
В следующие недели революционная ситуация развивалась
там, где путч потерпел поражение. Предприятия были захвачены рабочими, поместья
коллективизированы, на место армии пришла образованная рабочими организациями
милиция, революционные комитеты осуществляли власть. Однако путчисты нашли
союзников в лице Гитлера и Муссолини, начались поставки оружия. Из только
частично подавленного путча развивалась длительная гражданская война. Речь шла
теперь о том, чтобы из спонтанной нескоординированной милиции сформировать
революционную армию и соответственно организовать экономику страны.
Революция и
война или: сначала война, затем революция?
Упрощенно выражаясь, в этой ситуации противостояли два
политических течения: анархисты и ПОУМ понимали ведение войны как часть революции.
Рабочие и крестьяне должны были бороться за свои социальные требования после 19
июля. Это придавало бы смысл их борьбе. Этим они хотели вбить клин и в войска
Франко: между рабочими и крестьянами,
призванными в солдаты, и офицерами из господствующих классов. Против этого были
прежде всего буржуазные республиканцы. Они хотели отказаться от социальной
революции и на ее место поставить значительные социальные реформы.
Социалисты были расколоты между своим правым
классически социал-демократическим крылом, которое уже с 1931 г. сотрудничало с
республиканцами, и левым крылом во главе с профсоюзным лидером Ларго Кабальеро,
которое развивалось из разочарования в ничтожных результатах этого
сотрудничества, но сильно колебалось.
Коммунисты конечно были с 1935 г., с момента поворота
к «Народному фронту» решительными сторонниками союза с республиканцами. Совместно
с ними они уже на переговорах по образованию избирательного союза зимой 1935 г.повернулись против слишком
радикальных программ, которым следовали левые социалисты, а также требовали
исключения ПОУМ. Для коммунистов было
теперь решено, что Сталин ищет союза с Францией и Великобританией против
Германии и Италии. Слишком радикальное развитие могло лишь угрожать этому.
Поэтому уже вскоре после начала гражданской войны компартия начала пропаганду
за восстановление сильного государственного аппарата и вместе с этим за
ликвидацию революционных комитетов и за ограничение социальной революции. Ей
помогло то, что анархисты в революционном порыве первых недель инициировали
некоторые непродуманные эксперименты, как немедленное введение «свободного
коммунизма» в некоторых местностях, имелись также трудности при слиянии рабочей
милиции в одно целое с прежней армией. Соответственно коммунисты требовали
сделать революционную милицию централизованной, образовать «народную армию» с
характерной прочной иерархией и сильными социальными различиями между рядовыми
и офицерами.
Таким образом, Компартия, которая до 1935 г. стояла на
окраине испанского рабочего движения, а теперь переживала феноменальный подъем,
после начала гражданской войны нашла также поддержку из слоев (мелких
помещиков, профессионального офицерства), которые видели в ней фактор
сдерживания революции и восстановления «порядка»[3]. В
Каталонии, исходя из национальных особенностей этой части Испании, коммунисты
образовали даже вместе с социал-демократическими и националистическими группами
«Социалистическую единую партию Каталонии», по каталонски PSUC – Partit Socialista Unificat
de Catalunya (которая послужила моделью
для сходного развития после 1945 г. в Восточной Европе). Но прежде всего
престиж Компартии поднял Советский Союз, который с осени 1936 г. был единственной
страной (наряду с Мексикой, которая однако, как известно, не имела значительных
средств в своем распоряжении), которая поставляла оружие испанской республике.
при этом конечно стали смотреть сквозь пальцы, что до сентября-октября 1936
г.Сталин совершенно официально поддерживал политику «невмешательства» Франции и
Великобритании, согласно которой никакие внешние силы не должны были оказывать
помощь обеим сторонам. Но этого с первых дней не придерживались ни Германия, ни
Италия, в то время как официально они признавали политику невмешательства. при
этом республике отчаянно требовалась действительная помощь. В этой ситуации, угрожавшей
международному престижу и прежде всего его международному влиянию, Сталин
решился помочь, потребовав за это высокую цену. Она состояла не только в
передаче испанского золотого запаса, который был перевезен в СССР в 1936 г.
Между тем мы знаем, что он частично
превышал требуемую цену за советское оружие[4].
Наряду с этим речь шла о выполнении политических условий. Чтобы не поставить
под угрозу союз с Англией и Францией против Германии и Италии, которого добивался
Сталин, республика должна была держаться политических границ: не социальной
революции, а вместо нее буржуазно-демократического режима «нового типа». Против влияния
независимых левых сил должны были быть приняты меры. Новым оружием были
оснащены на фронте в первую очередь лишь контролируемые Компартией части, тогда
как из-за этого целые участки фронта, как например, Арагонский фронт, где
доминировали анархисты и ПОУМ, не были достаточно обеспечены и не могли
провести необходимое в военном отношении наступление. Это обеспечило Советскому
Союзу не только контроль через военные поставки, но и через направляемых
военных специалистов, а также ставших активными в Испании советских спецслужб.
ПОУМ после
начала гражданской войны.
Члены ПОУМ как и многих других организаций в первые же
дни выступили против путчистов. Еще имелось широкое единодушие для совместной
работы. Когда, например, вождь КПИ Долорес Ибаррури, более известная как
Пассионария, обращалась к милицейской колонне ПОУМ, чтобы получить в долг
грузовик, а ей один из членов ПОУМ отвечал, будучи все же троцкистом: «Ничего
не поделаешь …, конечно, мы все ведем одну и ту же борьбу»[5].
Однако вскоре политические отличия выступили на первый
план. В своей цитадели Каталонии члены ПОУМ играли важную роль на предприятиях
и в профсоюзах при коллективизации. Милицейская колонна ПОУМ воевала на
Арагонском фронте. По примеру большевиков пытались они приблизить к себе другие
левые партии: революция еще находится в стадии двоевластии, чтобы применять
отчеканенные в русской революции понятия. Наряду с исполнявшим обязанности без
власти республиканским правительством существовали милиция и комитеты.
Последние должны были развиваться в
единое правительство рабочих организаций, а милиция должна была быть сведена в
одну революционную армию по советскому образцу, осуществленному Троцким в
гражданской войне. Захваченные рабочими предприятия должны были быть
объединены, чтобы избежать конкуренции, при чем заводские комитеты и профсоюзы
должны были иметь решающее участие в руководстве. Эти отличалась политика ПОУМ
с одной стороны от политики Народного фронта, который был основана союзе с
левыми буржуазными республиканцами, с другой стороны от анархистов, которые все
предоставляли спонтанному развитию. Она выступала за социалистическое развитие,
которое учитывало бы многолетние традиции испанского рабочего движения.
Затем были, конечно, анархисты, которые исходя из
своего влияния в Каталонии препятствовали образованию такого правительства
рабочих организаций. Они не только видели в первые недели в ПОУМ серьезных
политических конкурентов, но и заключили из-за этого сначала союз с коммунистами,
с которыми обычно у них гораздо меньше общего. Они также не хотели
«анархической диктатуры», а довольствовались ситуацией «полувластия» комитетов
и милиции. Но тут выступил на первый план возрастающий аргумент советской
помощи. Только когда она пришла к коалиции Народного фронта, казалось, он был
обеспечен.Так решились анархисты сначала в сентябре на вступление в
региональное правительство Каталонии, а позже в ноябре – в общеиспанское правительство.
Чтобы не порвать контакты с анархистами-рабочими, считали вожди ПОУМ, мы также
должны вступить в правительство Каталонии. Они ожидали от нового правительства
легализации революции. Однако, каталонские коммунисты образовали с буржуазными
республиканцами прочную коалицию, которая не только отвергала всякое продолжение
революции, но шаг за шагом стремилась повернуть вспять ее развитие. Комитеты
были распущены, милиция преобразована в «нормальную» армию. Поскольку анархисты
колебались, ПОУМ, которая выступала против этих мероприятий, оставалась в
меньшинстве.
Благодаря своему влиянию в Каталонии ПОУМ стала
интернациональным фактором. Она была центром притяжения всех левых социалистических
и оппозиционно-коммунистических групп. Из Германии это были КПО
(Компартия-оппозиция – «правые» коммунисты Брандлера и Тальхаймера) и САП
(Социалистическая рабочая партия). Она отправила в Барселону одного из своих
молодежных лидеров, позднее председателя СДПГ Вилли Брандта. Из Великобритании
прибыли члены ИЛП (Независимой рабочей партии), среди которых был писатель
Джордж Оруэлл, который затем описал свою службу в милиции ПОУМ в своей книге
«Памяти Каталонии», где подробно освещены и политические конфликты. Во многих
странах имелись близкие организации, которые при всех тактических различиях в
отдельности отвергали как реформизм, так и сталинизм, при чем отношение к 4-му
Интернационалу Троцкого было весьма сложным. Многочисленные свидетельства
иностранных соратников в рядах ПОУМ, среди которых Оруэлл только самый известный,
но далеко не единственный, дают еще сегодня наглядную картину борьбы партии и
позволяют понять ее международное воздействие[6].
ПОУМ, казалось, могла стать таким сборным пунктом нового Интернационала и
планировала поэтому на лето 1937 г. большую международную конференцию в
Барселоне.
Одновременно она решительно критиковала политику
сталинизма. сначала она осуждала выжидательную позицию Советского Союза в
первый период, затем после начала помощи предупреждала, что она следует не бесплатно.
Но прежде всего ПОУМ уже начиная с первого московского показательного процесса
в августе 1936 г. (против Зиновьева и Каменева) осудила уничтожение «старой
большевистской гвардии» как предательство социализма и требовала предоставить
убежище Троцкому в Каталонии. Вопреки надеждам на западные державы, Францию и
Великобританию, она видела единственный шанс на победу испанской революции в
солидарности международного рабочего движения.
Сталинская
кампания против ПОУМ.
К политической цене, которую требовал Советский Союз
за свою поддержку, всегда относилось и решительное подавление ПОУМ. Уже в
октябре – ноябре, во время битвы за Мадрид, после вмешательства советских посланников
там было отказано в принадлежности к хунте защиты города маленьким, но очень
активным местным группам. Одновременно их части были направлены на особо гиблые
участки фронта.
Все же в Каталонии ПОУМ была фактором. Началась
кампания каталонских коммунистов в прессе. Советский генеральный консул в Барселоне Антонов-Овсеенко, по иронии судьбы
долгое время до своей капитуляции перед Сталиным в 1928 г. бывший верным
соратником Троцкого и лично знавший Нина, выступил с заявлениями в прессе. В
декабре таким образом добились исключения ПОУМ из каталонского правительства.
С этим лишением государственной власти ПОУМ оказалась теперь хорошей мишенью.
Началась кампания и в международной прессе, тон которой задало руководство
Коминтерна в конце декабря[7]. ПОУМ
была объявлена «троцкистско-фашистской организацией». На втором московском
показательном процессе один из подсудимых, Радек, предвещал – при этом наверняка
повторяя то, что ему подсказали - преследования
ее членам[8]. Эта кампания была
развернута через прессу Коминтерна. До этого в органе Коминтерна «Обозрение
политики, экономики и рабочего движения» не было ни одной специальной статьи об
испанских «троцкистах» или ПОУМ. Теперь возрастали из номера в номер статьи об
их мнимой «подрывной деятельности в пользу Франко». Пресса партий - членов Коминтерна – послушно присоединилась.
Однако, кампания против ПОУМ метила на большее, чем
просто уничтожение этой партии. У Компартии речь при этом шла об уничтожении последнего
революционного бастиона власти в Каталонии, а также о влиянии анархистов,
которые до этого всегда пытались извлечь пользу для себя из дискуссий между «марксистами».
В начале 1937 г. Компартия потребовала теперь уже роспуска «Контрольных патрулей», революционной рабочей
милиции в Барселоне, и включения ее бойцов в состав регулярной армии на
Арагонском фронте. Даже когда Компартия в самом деле окрепла ввиду улучшения
соотношения сил, чему способствовало исключение из правительства ПОУМ, теперь
все же основам власти угрожали революционные преобразования, начатые 19 июля.
Следующей должны была стать атака на коллективизированные рабочими предприятия.
Майские бои
в Барселоне.
Весной развязывание открытой борьбы было еще только
вопросом времени. Противоречий накапливались; ухудшалась также экономическая
ситуация из-за недостатка продуктов питания и инфляции. Уже 1 мая все организации
отказались от майской демонстрации в городе Барселона. Решающее столкновение
произошло 3 мая. Коммунист – начальник полиции, хотя он не был уполномочен на
то правительством, занял своими полицейскими частями телефонную станцию,
которой с 19 июля управлял рабочий комитет. Это происходило в соответствии с
изданным в Каталонии декретом о коллективизации промышленности. В этом комитете
задавала тон CNT как сильнейший профсоюз на
предприятии. Рабочие поняли эту полицейскую акцию как атаку на революционные
завоевания. Она подействовала как сигнал для всего города.
Что произошло потом, блестяще описано прежде всего
Джорджем Оруэллом: повсюду возникали баррикады, на которых анархисты и ПОУМ сплотились
в спонтанном едином революционном фронте и боролись против правительственных
сил порядка, каталонских националистов и в первую очередь коммунистов.
Постепенно анархистам и ПОУМ удалось вытеснить их противников из
правительственных зданий в центре города. Без сомнения военное соотношение сил
было в их пользу.
Теперь для анархистов пришел час, чтобы обеспечить их
господствующие позиции? На этом настаивала ПОУМ, которая постоянно критиковала
отклонения от этого в предшествующие месяцы. Ее представители пытались на
переговорах с ними из спонтанного
единого фронта баррикад создать политический союз. однако, они отвечали
уклончиво.
Между тем в самом деле центральное правительство,
которое с сентября возглавил деятельный социалистический премьер-министр Ларго
Кабальеро, направило делегацию к социалистическому и анархистскому руководству
профсоюзов. Он надеялся на переговорное решение, в то время как в правительстве
уже требовали принять жесткие меры. Руководство анархистов по радио призвало к
сложению оружия и сносу баррикад. Однако теперь взбунтовался анархистский
базис, который месяцами терпел все компромиссы. Предполагали, что анархисты и
ПОУМ одержат военную победу в городе. Все же свержение каталонского
правительства и замена его революционными комитетами обоих организаций
пропагандировалась лишь меньшинством крайних анархистов и членов ПОУМ. Например, маленькие («подлинные»)
троцкистские группы, часть членов которых приехала в Испанию после 19 июля
из-за рубежа, но другая часть была сторонниками ПОУМ. В этой ситуации
центральное правительство перешло в наступление. Оно отменило автономные права Каталонии относительно
«внутренней безопасности» и послало 5 тысяч человек дежурной полиции, которые 7
мая вступили в город. Перед этим произошла бурная сцена среди анархистских
рабочих, которых их руководство призывало теперь к сдаче. ПОУМ также призывала
теперь к прекращению борьбы, но требовала при этом обеспечить рабочих оружием и
требовала гарантий, что не развернется волна репрессий. Хотя против надвигающейся
полиции анархисты и ПОУМ могли бы снять с фронта отряды и этим наверняка решить
борьбу в свою пользу, но этим одновременно был бы открыт фронт. Вопреки всем
немедленно распущенным Компартией слухам, как ПОУМ, так и анархисты не
допустили этого на своих участках фронта.
Борьба забрала более сотни убитых – это намного
больше, чем подавление мятежа военных в Барселоне в июле 1936 г. Анархистам и
ПОУМ был нанесен решающий удар. Также Каталония потеряла свое особое положение.
Коммунистическая партия использовала удобный момент, чтобы провести всеобъемлющую
кампанию против ПОУМ. Чтобы отвлечь от собственной роли в возбуждении борьбы,
она утверждала, что бои развязала ПОУМ. Теперь был предлог, чтобы потребовать
ее запрета. Поскольку Ларго Кабальеро сопротивлялся, он был свергнут большой
коалицией из буржуазных республиканцев, правого крыла своей партии коммунистов
как движущей силы, и заменен правым социалистом Хуаном Негрином. Анархисты были
тотчас исключены из правительства, которое встало на путь ликвидации коллективизации.
Одновременно был дан сигнал зарубежному капиталу, что он может снова
возвращаться в Испанию. Должны были все же сохраняться надежды, что этим можно
было приобрести поддержку западных держав. Франция и Лондон – как и капитал –
были готовы охотнее принять победу Франко и его потенциального союзника
Гитлера, чем «небезопасную» республику с запахом социальной революции.
Разгром ПОУМ
16 июля 1937 г. руководимая Компартией полиция начала
наступление против ПОУМ, арестовав в
Барселоне сначала ее руководство во главе с
Нином, а в следующие дни сотни ее членов, тем самым партия без судебного
или правительственного решения стала нелегальной. В последующие дни ее
представители были исключены из учреждений республики, а ее дивизия на
Арагонском фронте расформирована. При
этом в тени как закулисный вдохновитель действовала советская спецслужба, представитель
которой в Испании Александр Орлов уже давно готовился к этим акциям, как можно сегодня детально
доказать на основе архива КГБ[9].
Руководство ПОУМ было помещено в тайных тюрьмах к
которым ни разу не мело доступа испанское правительство. Нин был отделен от
своих товарищей и привезен в особую тюрьму в доме коммуниста командующего ВВС
Хидальго де Чиснероса и его жена Констанции де ла Мора. Оба позже стали
известны благодаря своим мемуарам. По советскому примеру Нина хотели привести
через пытки к «признанию», что ПОУМ во главе с ним вела в Испании подрывную
работу по поручению Гитлера. Однако Нин оставался стойким и сопротивлялся.
Одновременно началась международная кампания солидарности. Когда в ответ на это
некоммунистические министры стали хлопотать, чтобы разыскать заключенных, Нин
был убит Орловым и его приспешниками[10]. Тем самым сталинисты для Нина, на
которого впрочем еще в сентябре 1936 г.
Геббельс, второй человек в нацистской диктатуре, на Нюрнбергском партийном
съезде публично нападал как на «настоящее лицо большевизма» в Испании, ответили
на вопрос, поставленный Троцким в его речи на Президиуме Коминтерна 27 сентября
1927 г., при его исключении: «И товарищ Нин, один из лучших представителей
пролетарского авангарда, важнейший сотрудник Профинтерна – что вы с ним будете
делать? Какую судьбу вы ему готовите? Какие меры будете против него
предпринимать?»[11].
«Исчезновение» Нина привлекло такое внимание, что
теперь правительство стало активным. Некоммунистическим министрам удалось доставить
оставшихся заключенных в «безопасное место», то есть в тюрьмы, находившиеся под
их контролем. Они очевидно были сохранены в ожидании, что с одним вынужденным
признанием Нина, затем можно будет легко их «обработать»
Компартия, хотя и не показывала этого, теперь добивалась
оправдания их ареста. Судебный процесс должен был принести доказательства их
воображаемой связи с Франко и Гитлером. Соответствующие свидетельства были
подделаны, среди которых были документы, конфискованные у настоящего
франкистского агента, «дополненные» сообщением о ПОУМ или подброшенным к нему
перед планируемым обыском соответствующим материалом. Все это, что впрочем уже
тогда очень скоро стало известно, можно
подтвердить с помощью среди прочего опубликованных после 1991 г. документов из
архива КГБ.
С помощью такой «амальгамы» стали приводиться доказательства, что «левый
радикализм» ПОУМ был лишь показной, поскольку она в действительности
отсрочивала свой союз с фашизмом. Этот метод «амальгамы» был еще изобретением
якобинцев на высшей точке французской революции. Расширяли понятие «враг
народа», чтобы всех, кто «объективно» выступал против якобинского режима, то
есть с одной стороны роялистов, с другой – «ультрареволюционеров», можно было
бы объединить (l'amalgame révolutionnaire)[12]. Этим же методом Сталин действовал уже в 1927 г. против Левой оппозиции во главе
с Троцким и Зиновьевым, чтобы можно было «доказать» связи их с белогвардейцами
и этим добиться исключения их из партии.
В процессах, которые прокатились по Советскому Союзу после убийства Кирова в
декабре 1934 г. и которыми Сталин оправдывал уничтожение старой большевистской
гвардии, он был усовершенствован.
Когда состоялся наконец процесс в Барселоне с 11 по 22
октября 1938 г., военное положение республики было в то время уже безнадежным,
эта затея провалилась[13].
Мало того, что не удалось склонить к «признанию» никого из оставшихся вождей
ПОУМ. Все указанные доказательства были опровергнуты. Об этом кроме того
выступил целый ряд свидетелей защиты, видные лидеры социалистов и анархистов, которые
подтвердили антифашистскую позицию обвиняемых. Несмотря на многочисленные
давления на суд – в том числе пытался добиться смертного приговора
премьер-министр, в армии Компартия заставила принимать соответствующие
резолюции, - они были наконец приговорены к многолетнему заключению только за
воображаемую попытку мятежа в майские дни. (Это анархисты являлись основной
массой бойцов, при этом они были умышленно не замечены, так же как и факт, что
эти бои были реакцией на «частные действия» коммунистической полиции). Все же:
ПОУМ была категорически оправдана от обвинений в сотрудничестве с Франко и
подтверждены антифашистские убеждения обвиняемых.
Тем самым процесс потерял всякую ценность для его
инициаторов, поскольку он не достиг своей цели – доказать «фашистско-троцкистский
заговор». По существу приговор ввиду громко поднятых прежде обвинений был даже
ударом по сталинской пропагандистской машине, которая теперь также звучно об
этом молчала[14]. Итальянский лидер
Коминтерна Пальмиро Тольятти, который был послан для контроля за испанской
Компартией, не зря обозначил это в одном сообщении в Москву как «скандальный
результат»[15].
То что заключенные члены ПОУМ сопротивлялись давлению
и не «сознавались», было основано не только на широкой кампании, испанской и
международной, солидарности. В противоположность обвиняемым старым большевикам,
которые на московских процессах давали публичные «признания», они не были так
деморализованы постоянно следовавшими опровержениями своих убеждений под
нажимом Сталина. Одновременно обвиняемые вожди ПОУМ находили также поддержку в
том, что несмотря на запрет и преследования партия, теперь нелегальная,
продолжала существовать и могла теперь
рассчитывать на широкую солидарность в испанском рабочем движении. Еще не
исчезла полностью революционная атмосфера 19 июля.
Когда дивизия ПОУМ была расформирована, ее бойцы могли
благодаря солидарности прежде всего анархистов, но также и некоторых левых социалистов
и даже каталонских националистов вблизи фронта перевестись в «безопасные»
части, где они не были умело превращены в команды смертников коммунистическими
офицерами, как это часто происходило. Или их члены в тылу после исключения из
руководимого Компартией профсоюза получали членский билет другого, чтобы не
терять рабочее место. Так издавала далее ПОУМ в подполье свою газету, проводила
пропагандистские акции по освещению процесса. Так должен был Тольятти в 1938 г.
признать , что «троцкистское» влияние (то есть ПОУМ и анархистов) среди рабочих
Барселоны не сломлено[16].
Особо черным аспектом репрессивных мероприятий было
преследование зарубежных антифашистов, бывших одновременно антисталинистами и
оставшихся в Каталонии для поддержки революции. Они боролись в рядах ПОУМ.
Многие покинули свою родную страну нелегально и не могли при этом рассчитывать
на какую-либо защиту ее посольства (как это очевидно в случае с Германией и
Италией). Тем самым они были особенно удобной мишенью. Целый ряд зарубежных
активистов исчез в подвалах советских спецслужб и их испанских приспешников[17].
Конец ПОУМ.
Победа Франко выгнала ее членов в эмиграцию, в первую
очередь во Францию, где они затем были активными участниками Сопротивления, или
дальше – в Латинскую Америку, и усилило в Испании нелегальность для оставшихся.
Однако уже в 1939-1940 гг. ее члены реорганизуются, прежде всего в Каталонии. В
1945-1946 гг. они провели в Каталонии первые рабочие акции вместе с анархистами.
Однако, в начале 50-х годов, после многочисленных арестов, ПОУМ перестала быть
активной силой. В эмиграции впрочем она и далее была небольшой пропагандистской
группой, все же она потеряла быстро свое значение, поскольку она не смогла
найти путь к новой генерации антифранкистских борцов в Испании. Многие ее
старые члены затем в 70-х годах, в конце режима Франко, примкнули к
Социалистической партии и тем самым вступили на путь, который прошли
большинство левых социалистических организаций 30-х годов. Некоторые ее бывшие
члены остались и в дальнейшем независимыми левыми активистами.
Хотя ПОУМ и является таким образом завершенной главой,
однако остается в Каталонии исходя из массового базиса и политического
значения, которые ПОУМ имела в 30-е годы, также как одна политико-идеологическая
традиция и являются ее руководящие фигуры Нин и Маурин значительными личностями
национальной истории. Но прежде всего она представляет в истории международного
социализма партию, которая противопоставила сталинизму альтернативную модель
социализма и поэтому была жестоко подавлена, что особенно коснулось судьбы
Нина. Ничего не остается добавить к мысли Альбера Камю: «…Смерть Андреса Нина
обозначила поворот в трагедии 20-го века, который является веком преданной
революции»[18].
Нин об
испанской революции:
«Мы участвуем в Испании в глубокой социальной
революции. Поскольку я пережил русскую революцию, я имею основания для того, чтобы
вам сказать: наша революция намного более далеко идущая, чем совершенная в
России в 1917 г.».
Из речи конца
августа в Валенсии, переданной в «La Batalla», Nr. 26, 1. 9. 1936.
«Сначала выиграть войну, затем делать революцию… Эта
формула в корне фальшива: в борьбе, которая сейчас развивается в Испании, война
и революция не только два неотделимых понятия, но и синонимы… Поскольку борьба
на военном фронте ни что иное как продолжение борьбы в тылу. Война есть форма
политики… Формула в действительности скрывает намерение сорвать революцию».
Andreu Nin: La revolución
española 1930 – 1937, Barcelona 1978, S. 303.
«По нашему пониманию диктатура пролетариата – это
диктатура всего рабочего класса…, и но одна организация, ни профсоюзная, ни
политическая, не имеет права осуществлять свою диктатуру над другими
организациями во имя интересов революции…Диктатура пролетариата является
рабочей демократией, которая осуществляется всеми рабочими без каких-либо
исключений… наша партия должна решительно…бороться против каждой попытки
превратить диктатуру пролетариата в диктатуру одной партии или одного лица».
Из речи Нина, переданной в: La Batalla, Nr. 32, 8. 9. 1936.
Перевел с
немецкого А.Здоров.
* Первая редакция этого доклада появилась в
теоретическом журнале ПДС “Utopie
kreativ”, № 69-70, Juli/August 1986. S.80 – 91. Он подводил исследовательские итоги моей диссертации
о ПОУМ. Ее публикация: Die POUM im spanischen Bürgerkrieg, Frankfurt/M. 1987. Там можно найти подробные ссылки на источники в
архивах и публикации самой ПОУМ, а также обширную испано- и каталоноязычную
литературу по теме. Исходя из этого я должен в этом докладе отказаться от того,
чтобы реферировать общую историю гражданской войны. Для общего представления укажу на следующие труды: Pierre Broué – Èmile Témime, La révolution et la guerre
d'Espagne, Paris 1961; Hugh Thomas, The Spanish Civil War, 3rd ed.,
Harmondsworth 1977; Burnett Bollotten, The Spanish Civil War: Revolution and
Counter-Revolution, Hemel Hampstead 1991.
[1] CNT
(Confederación Nacional del Trabajo – Национальная конфедерация труда) была частью
анархистски, частью синдикалистски направленным сильнейшим профсоюзом Испании
до Гражданской войны с центрами в Каталонии и Андалусии. Нельзя путать с этим
профсоюзом FAI (Federación Anarquista Ibérica - Анархистская иберийская федерация). Это
объединение анархистских групп было как бы «партией» анархистов, которая выступала
за «сохранность принципов» что всегда вызывало новые конфликты внутри CNT – с «только-профсоюзниками».
[2] См. об этом: Willy Buschak, Das Londoner Büro. Europäische
Linkssozialisten in der Zwischenkriegszeit, Amsterdam 1985.
[3] Много сведений об этом находится в книге Боллотена.
Специальное описание связей политики испанских коммунистов со Сталиным,
основанное на первых исследованиях после открытия архивов, находятся в: Pierre Broué, Staline et
la révolution. Le cas espagnol (1936-1939), Paris 1993. Между тем имеется также два сборника документов: Коминтерн и гражданская война в Испании. – М.,2001, и Ronald
Radosh – Mary R. Habeck – Grigory N. Sevostyanov (Hg.), Spain Betrayed. The Soviet Union in the Spanish Civil War, New Haven 2001.
[4] Это подробно описал британский военный специалист на
основе ставших доступными с концом СССР документов: Gerald Howson, Arms for
Spain. The untold story of the Spanish Civil War, London 1998.
[5] Mika Etchébèhre, Ma guerre
d’Espagne à moi. Une femme à la tête d’une colonne au combat, Paris 1976, S.
15.
[6] Наряду с упомянутой уже книгой Mika Etchebéhère см. также: Clara und Paul Thalmann, Revolution
für die Freiheit. Stationen eines politischen Kampfes, Moskau / Madrid /
Paris, Hamburg 1977² (два швейцарца, тогда троцкиста), или Mary Low – Juan Breá,
Red Spanish Notebook. The first six months of the revolution and the civil war,
San Francisco 1979 (поначалу - из Кубы и Австралии – также сторонники 4–го Интернационала).
[7] «Президиум ИККИ считает совершенно правильной борьбу,
которую ведет Компартия и поддерживают другие организации Народного фронта,
против троцкистов как фашистской агентуры, которая ведет провокаторскую работу
в интересах Гитлера и генерала Франко, которая пытается разрушить Народный
фронт и занимается контрреволюционной клеветнической кампанией против СССР,
используя все средства, играя всевозможными интригами и демагогическими
уловками, чтобы помешать разгрому фашизма в Испании. Ввиду того, что троцкисты
ведут в интересах фашизма подрывную
работу в тылу республиканских войск, Президиум одобряет линию партии,
направленную на полное и окончательное уничтожение троцкизма в Испании, как
необходимую для победы над фашизмом» (Президиум ИККИ о деятельности Компартии
Испании // Die Kommunistische
Internationale, Nr. 2, 1937, S. 153 – 156, hier S. 154f.)
[8] «…Мы должны сказать троцкистским элементам во
Франции, Испании и других странах, где такие есть: опыт русской революции
показывает, что троцкизм является вредителем рабочего движения. Мы должны их
предупредить, что они заплатят своими головами, если не выучат наш опыт» (Цит.
по: Theo Pirker (Hg.): Die
Moskauer Schauprozesse 1936 – 1938, München 1963, S. 190f.)
[9] Подробности были раскрыты впервые в передаче
каталонского телевидения, которое поучило материалы из архива КГБ, и находятся
затем в книге: John Costello - Oleg Zarew: Der Superagent. Der Mann, der Stalin erpresste,
Wien 1993, S. 359 – 416, с цитатами из
документов КГБ; один из двух авторов был сам высокопоставленным чиновником КГБ.
Эта книга была еще отражением запоздалой «гласности», так как позже СВР в своей
официальной истории снова продолжает отмалчиваться о масштабах преследования
ПОУМ, но возбуждает подозрения, что какие-то обвинении против нее «об этом
были». См.: Примаков Е.М. (Ред.) Очерки истории российской внешней разведки.
М.,1997.Т.3:1933-1941 годы. С.140-142.
[10] К этому был причастен по всей имеющейся информации
позже советский историк Латинской Америки Иосиф Ромуальдович Григулевич.
[11] «У вас готов и приговор». Как Троцкого исключали из
Коминтерна //Отечественные архивы. № 1.1992.С.81.
[12] «Расширенное понятие аристократического заговора
сделало возможным в одном и том же процессе коллективно обвинять подсудимых без
связи друг с другом, а затем осуждать их за происки против нации» (Albert Soboul: Die Große
Französische Revolution. Ein Abriß ihrer Geschichte 1789 – 1799, Frankfurt
1983, S. 352.).
[13] Протокол процесса в 1939 г. попал в руки франкистов,
которые с ним ничего не могли поделать, поскольку они – в противоположность
утверждениям коммунистической пропаганды – считали ПОУМ для себя абсолютными
врагами и преследовали ее. Он был найден в 80-е годы в архиве Министерства
юстиции и опубликован: El proceso del POUM. Documentos judiciales y
policiales, Barcelona 1989.
[14] Die "Rundschau" («Обозрение») Коминтерна Nr. 54, 3. 11. 1938, S.
1833f., и Nr. 55, 10. 11. 1938, S. 1885f довольствовалось одной короткой заметкой о
результатах и затем напечатала еще раз опровергнутое судом обвинительное
заключение, чтобы создать впечатление, будто лидеры ПОУМ были осуждены как раз
за это. «Deutsche Volkszeitung» («Немецкая народная газета») КПГ поступила еще
проще. После того как она сообщила о ходе процесса в октябре, она не привела ни
одного слова о приговоре.
[15] Palmiro Togliatti: Opere, Bd. IV, Teil 1, Rom, 1979, S. 349. Опубликованный в этом томе работ многолетнего лидера
итальянской компартии доклад руководству Коминтерна, который был написан не для
публикации, является исключительно примечательным документом и дает хорошее
представление о менталитете сталинской высшей бюрократии, который можно назвать
лишь параноидным, на высшей точке террора. Сами выдающиеся вожди испанской
Компартии были затем зачислены в «троцкисты», партия в значительной части
организационно неспособная, ее ближайшие союзники, как например, тесно сотрудничавший
с Компартией социалист премьер Негрин, морально развращены. Тольятти имел также
навязчивую идею с масонами, которых повсюду видел за работой. Нельзя
представить всего этого без резкого контраста с официальной триумфальной риторикой
публикаций Коминтерна.
[16] Ebenda, S. 363.
[17] Некоторые в свое время особо сенсационные случаи были
задокументированы: Hans Schafranek. Das kurze Leben des Kurt Landau. Ein österreichischer
Kommunist als Opfer der stalinistischen Geheimpolizei, Wien 1988, и Peter Huber, Stalins Schatten in die Schweiz. Schweizer
Kommunisten in Moskau: Verteidiger und Gefangene der Komintern, 629 S.,
Chronos-Verlag, Zürich 1984.
[18] Камю написал это в письме к одному памятному
мероприятию, проводимому в Париже одной из групп ПОУМ в эмиграции, в котором
выражал свое сожаление, что по семейным причинам не смог в нем участвовать.
Письмо было опубликовано в эмигрантской газете ПОУМ (La Batalla, Nr. 123, 25.
7. 1954).
Немає коментарів:
Дописати коментар