Тупики абстрактного пацифизма

    Данная статья представляет собой отрывок из письма днепропетровского рабочего активиста Олега Дубровского, полученного нами два месяца назад. Статья вызвала дискуссию среди членов "Против течения" и сочувствующих. Ответ тов. Пивторака мы опубликуем позже. К сожалению по материальным причинам О.Дубровский не имеет возможности пользоваться Интернетом в данное время. Тем не менее его оценка нынешней украинской революции и ситуации в левом и рабочем движении заслуживает внимания.

http://commons.com.ua/oleg-dubrovskij-administratsiya-naz/

Олег Дубровский.

Тупики абстрактного пацифизма

(размышления об украинской революции).

Из письма к А.Пивтораку от 19.06.14 г.

      Теперь я хочу высказать некоторые соображения о наших украинских реалиях. В общем и целом я согласен с теми мыслями и выводами, которые Вы высказали в тексте «Политический кризис в Украине и кризис левого движения». Дискуссионными, по-моему, являются два момента: вопрос о преодолении колониального положения Украины в условиях «советского» госкапитализма и соответственно характеристика положения «постсоветской» Украины по отношению к российскому империализму. Второй вопрос — это освещение причин кризиса (чрезвычайной слабости) левого движения в Украине. Если бы я участвовал в дискуссии по этим вопросам, то моя позиция (очень коротко) была бы такова.

   После поражения «національно-визвольних змагань 1917-1921 рр.” колониальное положение Украины по отношению к России в составе СССР преодолено не было. Все попытки борьбы против него боротьбистов, укапистов и различных фракций «нацонал-уклонистов» в составе КП(б)У были успешно подавлены «диктатурой пролетариата, т. е. государством нового эксплуататорского класса. «Все атрибуты независимого государства» (о которых упоминаете Вы), приобретенные Украиной с распадом СССР лишь маскировали те политические, социально-экономические, демографические и культурные факторы, которые в своей совокупности давали картину неоколониальной зависимости Украины от российского империализма. Это значит, что буржуазно-демократическая, национально-освободительная украинская революция 1917-1921 гг. не решила полностью поставленных задач по настоящее время и нынешняя Февральская 2014 г. буржуазно-демократическая революция вынуждена их «доделывать».

      Именно поэтому она в какой-то степени является той самой национальной революцией, наявность которой Вы отрицаете, но на которой настаивают наши ультра-правые. Я думаю, что вполне можно говорить о национально-демократической революции, которая если не захлебнется, если не потерпит поражение, то окончательно вырвет Украину из цепких лап двуглавого орла. Я думаю, именно тем, что наша Февральская буржуазно-демократическая революция по своему содержанию является в значительной степени национал-демократической революцией (мы понимаем, что любая национальная революция есть революция буржуазная) и объясняется феноменальный успех в ней ультраправых, изначально органичное восприятие Майданом и революционным движением в регионах их риторики, их пропаганды и агитации, их организационных усилий («Правый сектор» - это объединение нескольких малочисленных и малоизвестных, за исключением УНСО, праворадикальных организаций, с момента своего возникновения в январе 2014 г. за два месяца вырос количественно в 100 (!!!) раз и охватил своей структурой практически всю Украину). 

     В отличие от них, левые и ультралевые, тоже малочисленные и малоизвестные, в этой буржуазно-демократической революции ничего не смогли предложить обществу, той же мелкой буржуазии (как основной составляющей рядовых участников Майдана) никакого целеуказания, никаких привлекательных злободневных лозунгов, вообще ничего — полностью остались за бортом событий. Все это, правда, как никогда ярко подчеркнуло чрезвычайную слабость левого движения в Украине. В «Политическом кризисе» Вы очень правильно отметили, что левые политические активисты в этой революции испытывали тягостные настроения созерцательности, собственной невостребованности и бессилия. Даже я, отойдя от политического активизма еще в 2005-2006 гг., ощущал на себе подобные настроения. Что же делать?! По-моему в буржуазно-демократической революции (когда нет никаких предпосылок переростания ее в социалистическую) надо бороться за углубление ее демократической составляющей, ибо, надеюсь, все мы понимаем ту ценность, ту важность, которую имеет буржуазная демократия для возможности социалистической борьбы. Но, чтобы получить саму возможность (хотя вовсе не обязательно, что левые сумеют ее реализовать) содействовать углублению демократической революции, надо, по-моему, как минимум в ней участвовать, а сейчас прежде всего ее защищать, ясно понимая при этом, что нас ждет в случае ее поражения. Поражение украинской Февральской национал-демократической революции будет означать реставрацию, т. е. установление ухудшенного варианта марионеточного промосковского режима, против которого восстал Майдан зимой 2013-2014 гг. Возможно также, хотя я считаю это менее вероятным, и прямое вхождение ряда областей в состав Российской империи. Для меня оба этих варианта неприемлемы. Я хочу жить, как-то участвуя в социалистическом движении, в наконец-то преодолевшей неоколониальную зависимость от России, унитарной буржуазно-демократической Украине. Вы лично поступили очень правильно, сражаясь на баррикадах Майдана с жандармерией промосковского бандитско-ментовского режима. То, что это продолжалось всего одну ночь, не имеет никакого значения. Главное, что это было прямое действие в принципиально верном направлении.

   Майдан победил, но сейчас главное оружие контрреволюции — это сепаратизм, сепаратистский мятеж, сначала в Крыму, а потом на Юго-Востоке. Пророссийский сепаратистский мятеж открывает дорогу ползучей замаскированной российской интервенции, способствует развитию межнациональной розни и препятствует углублению демократического содержания революции в Украине, не говоря уже о полной ликвидации демократии в регионах, охваченных этим мятежом. По известному плану «Русская весна» сепаратистский мятеж должен был охватить восемь юго-восточных областей. Если бы это произошло, то украинская буржуазно-демократическая революция, несомненно, потерпела бы поражение и вполне возможно было тогда ( в апреле-мае) возвращение «на престол» «легитимного президента» Януковича. «Янукович приди, Бандеру прогони!» - под таким лозунгом устраивали в марте-апреле в Днепропетровске свои митинги сепаратисты и сталинисты. Сталинисты сомкнулись с сепаратистами, мне кажется, на всех уровнях, - идеологии, пропаганды, практических действий. Впрочем, это не удивительно. Сталинизм, как идеология, был идеологическим обеспечением российского империализма в его «советском» варианте, а после 1991 г. украинские сталинисты всех разновидностей стали «агентами влияния» российского империализма под двуглавым орлом.

   Участвуя в «свободовской» Самообороне, я время от времени могу наблюдать за деятельностью актива «Свободы» в Днепропетровске и вполне согласен с Вашей оценкой, что «Свобода» объективно сейчас играет роль революционно-демократической политической силы. Сталинисты и кое-кто из нашего левого лагеря обзовут меня «пособником украинского фашизма» или вообще «фашистом»... Но мне на это наплевать. Если провести аналогию с 1919-1920 гг., то в борьбе желто-блакитной УНР с триколорной белогвардейщиной под двуглавым орлом я сразу, однозначно и без колебаний принял сторону буржуазно-демократической УНР.

     Мне также хочется с поделиться с Вами некоторыми своими соображениями о чрезвычайно слабости украинского левого движения. По-моему в тексте «Политический кризис..» Вы весьма узко рассматриваете проблему. Мне кажется, что в таком анализе надо было бы сначала указать на прогрессирующую с 70-х годов ХХ в. слабость европейского, да и мирового левого движения, а затем рассматривая левое движение в бывшем СССР и в Украине, в частности, остановиться на проблеме его социальной базы. Мы знаем, что политические движения без реально существующей социальной базы обречены оставаться на уровне крошечных пропагандистских групп и (или) идеологизированных сект. Априори мы, как марксисты, считаем своей социальной базой промышленный рабочий класс. Но мы часто забывали (забывал не раз об этом и я), что не политическое движение создает активность класса, а наоборот, - на основе активности класса вырастает политическое движение. Между тем год за годом, десятилетие за десятилетием рабочий класс демонстрировал оглушающую левых активистов социальную пассивность, полное отсутствие прогресса в развитии классового сознания, то есть свою совершенную неспособность стать субъектом социальных преобразований. Еще четверть века назад, во времена тех неоднозначных, но эпохальных событий 1989-1991 гг., которые разрушили Восточный блок и собственно СССР и которые тоже можно считать буржуазно-демократической революцией, я убедился не только опосредованно, но и непосредственно на своем личном опыте социалистического рабочего активиста, что наш промышленный пролетариат представлял тогда самую инертную, откровенно консервативную, иногда просто реакционную социальную среду. Такая среда фактически так и не стала социальной базой возродившегося левого движения на «пост-советском пространстве». С тех пор прошло 25 лет и за эти многие годы так и не возникло причин, которые дали бы мне возможность пересмотреть эти суровые оценки. И в то же время я не вижу альтернативы промышленным рабочим. По-моему по прежнему остаются актуальными слова Плеханова: «Только рабочий класс совершит социалистическую революцию или ее не будет вообще». Как известно все поиски альтернативной социальной базы левого движения, когда ставка делалась то на люмпенизированных маргиналов, то на студентов, то на компьютеризированную интеллигенцию, поиски, восходящие к теоретическим построениям Г. Маркузе, А.Горца и др., потерпели фиаско. Я думаю, что при индустриальном способе производства это вполне закономерно.

     Наше едва тлеющее левое движение существует без своей социальной базы, то есть без опоры на ту социальную среду, которая воспринимает, считает своими идеологические установки и лозунги движения, которая увлечена его перспективами и из которой выходят его члены, сторонники и сочувствующие. Все 23 года после краха СССР у украинского левого движения своей социальной базы пока нет. Ею в принципе должен быть промышленный пролетариат. Но пока он в таком, как есть, состоянии, с таким уровнем классового сознания, ничего не изменится, - левое движение все так же будет едва тлеть... И никакие наши пожелания, никакие организационные и пропагандистские потуги тут ничего не изменят. За четверть века уже было время в этом убедиться, даже если ограничиться только итогами нашего опыта, начиная с 1989 г., и не беря во внимание опыт левого движения Европы и Америки в более широких временных рамках.

    Повторюсь: развивающаяся активность класса порождает политическое движение, а не наоборот. Впечатляющий пример этому дает история развития социалистического движения около 120 лет назад в Российской империи. Интересуясь историей зарождения РСРДП в Екатеринославе, я около 10 лет назад натолкнулся на совершенно поразивший меня пример более чем столетней давности, который я с тех пор довольно часто привожу. В 1904 г. в Екатеринославе, на левом берегу Днепра, где тогда было несколько заводов в окружении рабочих поселков, в песчаных буграх (кучугурах) за заводами и домишками этих поселков, там где сейчас раскинулись огромные «спальные районы» 5-ти и 9-ти этажной застройки, вечерами после 12-ти часового тяжелого заводского труда, нелегально собиралось по 100-150 человек рабочих, послушать дискуссии о социализме между социал-демократами, социалистами-революционерами и анархистами. Вот это была база для левого движения! Через 100 лет для конца ХХ и начала ХХІ в., это выглядит совершенно фантастично!

    Более 20 лет я посвятил работе социалистического пропагандиста в пролетарской среде, более 30 лет я наблюдал за нашим рабочим классом изнутри, под соответствующим углом зрения. За это время сменилось как минимум два поколения заводских рабочих. И я могу ответственно утверждать, - в нашем рабочем классе напрочь отсутствует интерес к социалистической перспективе преобразования общества. Если совсем упрощенно, то его социальный интерес последние 25 лет сводился и сводится к следующему: сделайте нам красиво здесь и сейчас, наемный труд был, есть и всегда будет, все дело в плохих и хороших хозяевах... Итог: украинским левым приходилось и приходится действовать без своей социальной базы, в условиях дискредитации основополагающих понятий социализма как идеологии и как политической практики. Прежде всего поэтому левое движение у нас так слабо и пребывает в перманентном кризисе. Без развертывания социалистической борьбы в главных центрах мирового капитализма у него нет никаких перспектив самостоятельного развития.

   Теперь вновь вернемся к конкретным реалиям украинской национал-демократической революции, развитие которой осложнено аннексией части территории, сепаратистским мятежом и ползучей интервенцией. К сожалению должен констатировать, что в тексте «Демократическая революция в националистическом тупике» Вы отходите от идейно-политических позиций (с которыми я солидарен), занятых Вами в «Политическом кризисе...». Если там я был согласен практически с каждым положением, считая, что некоторые из них нуждаются лишь в развитии и углублении, то здесь практически на каждую фразу мне хочется возразить. Свой ответ (если бы я взялся его написать) я бы озаглавил «Тупики абстрактного пацифизма». Идет гражданская война, одна из сторон которой поддержана империалистической интервенцией, а Вы лишь занимаетесь заклинаниями на тему «Лишь бы не было войны!» и выдаете порцию бесплодных пацифистских рецептов! В отрывке, с которым я смог познакомится, Вы рассуждаете не как революционер, а как растерянный пацифист. Сразу остановлюсь на том, что было в Одессе 2 мая^*. Вы требуете объективного расследования «событий в Одессе». Но кому нужен этот ваш объективизм?! Он не нужен ни одной из сторон гражданской войны. Это типично пацифистский подход: идет война, а Вы призываете к объективному расследованию результатов одного из боев, чтобы выяснить, почему у проигравших этот бой было больше убитых, чем у победителей, и каким образом они были убиты? Кому это нужно?! Вы бы лучше вспомнили, что мы имели к 2 мая? Весь март и апрель украинская национал-демократическая революция безпорадно (я не могу подобрать на русском языке более подходящего к ситуации слова) наблюдала за наступлением сепаратистов и замаскированных российских интервентов: сепаратистский мятеж в Крыму, закончившийся аннексией этой территории, тут же вспыхивает сепаратистский мятеж в юго-восточных областях. Сепаратисты и интервенты действуют дерзко, активно, наступательно. Казалось, еще чуть-чуть и «Русская весна» полыхнет во всех восьми юго-восточных областях. «События 2 мая» в Одессе фактически стали первым боем, который сепаратисты проиграли, где они хорошенько получили по мозгам. Я думаю, что именно это поражение остановило расползание «Русской весны» за пределы Донецкой и Луганской областей...

        Еще один аргумент: Вы говорите, что военные действия надо прекратить, чтобы избежать зарождения героической мифологизации сепаратистского движения и перманентности тлеющего вооруженного конфликта, что надо договариваться... Мне такой подход представляется ошибочным. Гражданскую войну надо вести поступательно с с возможной решимостью. В данным условиях старая армия, очевидно, воевать не хочет и не может. Генералы, высшее офицерство — предатели, командиры среднего звена не проявляют инициативы, моральный дух солдат весьма низок... К тому же громоздкие, неповоротливые армейские части не приспособлены к борьбе с противником, действующим преимущественно мелкими мобильными группами. Такую войну должны вести батальоны идейно мотивированных добровольцев, такие как «Азов», «Айдар», «Донбасс» и т. д., действуя так же мобильно мелкими группами, противопоставляя сепаратистам и московским интервентам тактику контрпартизанской борьбы.

       Надо договариваться? Надо учитывать интересы жителей Донбасса? Даже на уровне такого абстрактного подхода надо сразу отметить, что для ведения переговоров, диалога по любому социально значимому вопросу, должны быть созданы представительские органы, которые через принцип представительства — делегирования могут озвучить интересы какой-либо общественной группы, социальной прослойки, класса и т. д. Сформировал ли, скажем, рабочий класс Донбасса свои Советы, делегату которых мгли бы полностью представить его интересы на переговорах с Киевской властью? Нет промышленный пролетариат Юго-Востока как был, так и остается социально пассивным. Насколько я понимаю, даже НПГУ и НПГД не пытаются взять на себя роль такого представительства, что в принципе было бы возможно (помня опыт польской «Солидарности»), хотя я не представляю себе, как функционируют профсоюзы в условиях белогвардейской диктатуры т.наз. ДНР и ЛНР под двуглавым орлом. Так с кем договариваться?! С ахметовским менеджментом заводов и шахт? С «Русской православной армией»? С донскими белоказаками? С «деникинцами»? С кадыровцами? Со всем этим белогвардейским сбродом, которым нужно удобрять украинскую землю?

       Я также хочу со всей категоричностью заявить, что любые рассуждения о якобы имевшей место культурно-языковой дискриминации русскоязычного населения Юго-Востока являются промосковскими сепаратистскими инсинуациями и злостными политическими спекуляциями. В пророссийские сепаратистские игры местные элиты Донбасса и Крыма играли давно, практически с 1991 г. Я помню, тот вой о «принудительной украинизации», который подняла донецкая пресса в 1992 г. по поводу открытия в Донецке первой украиноязычной школы.

Вашу рассуждения на эту тему имели бы под собой основания, если бы под воздействием победы национал-демократической революции в Киеве на Донбассе произошел социальный взрыв — рабочие поднялись бы против уже упоминавшегося ахметовского менеджмента захватили бы шахты и заводы и т. д., а Киевская власть прислал бы украиноязычную Нацгвардию подавлять это восстание. Но, как мы знаем, ничего подобного в Донбассе нет.

      По моему мнению, Донбасс сейчас — это Вандея украинской буржуазно-демократической революции. В чем суть Вандеи? Это насквозь реакционное восстание угнетенных в интересах своих непосредственных угнетателей. Великая Французская революция 1789 — 1814 гг. сталкивалась с этим социальным феноменом неоднократно. Кроме Вандеи и Бретани, была Испания, превратившаяся в одну колоссальную Вандею, где по словам Наполеона, он положил свои лучшие батальоны, был Юг Италии, южнее Неаполя, где нищие крестьяне вели партизанскую войну в Калабрии за своих баронов, против французских революционных войск, была наконец, партизанская война 1812 г. в России. Обратите внимание на историю вандейского мятежа и движения шуанов вообще! Как долго все это могло продолжаться на подпитке английского золота! Наполеон уже в первые годы ХІХ в. жаловался, что ему каждую неделю приходится подписывать приказы на расстрел нескольких десятков шуанов. «Шевелись» вандейцы и во времена Империи и снова поднимали свои голоса в 1815 г. во время «100! дней.

   Вспомните, как расправлялась с вандейцами Великая Французская революция? Вспоните «адские колонны» ювелира Россиньоля, составленные из парижских добровольческих батальонов! Откройте, наконец, первую страницу знаменитого романа В.Гюго «93-й год», носящую документальный характер (я думаю, что у каждого социалист. активиста эта книга должны быть) и прочитайте ее. Исторические параллели напрашиваются сами собой6 революционный центр, формирующий батальоны добровольцев против реакционного восстания в регионах. Сравните революционную энергию, решимость и непреклонность Коммуны Парижа 220 лет назад и «жующую сопли» украинскую , вроде революционную власть. Сравните, как действовал революционный Париж против Вандеи в 1793 г. и революционный Киев против Донбасса в 2014!

     Но вернемся к тому, что делать промайдановским левым в данной ситуации. Выше мне уже пришлось писать о том, что стремление стать активным элементом национал-демократической революции и определение ее основных угроз должно привести таких левых к понимаю необходимости по возможности активно эту революцию защищать. Поэтому мой вывод таков:

Пока не подавлен сепаратистский мятеж, пока продолжается интервенция, представляющая главную угрозу для национал-демократической революции, для левых, поддерживающих Майдан, лозунгом дня должно быть:

       С ПЕТЛЮРОВЦАМИ ПРОТИВ ДЕНИКИНЦЕВ!

    Но участие в вооруженной борьбе с пророссийским сепаратизмом в индивидуальном порядке совершенно недостаточно, хотя это и действие в принципиально верном направлении. Промайдановским левым надо было бы объединиться (если это вообще возможно) и составить свой батальон, пусть даже отдельную роту, отряд, и независимым так сказать партизанским порядком отправиться на войну с сепаратистами и московскими интервентам. Я представляю, какой огромный комплекс организационных и материальных проблем пришлось бы при этом решить. Более простой вариант — это возможно формирование скажем «красной роты» в составе какого-нибудь добровольческого батальона. Но то, что в принципе эти проблемы решаемы, показывают нам ниша ріднесенькі українські ультраправі, которые и здесь идут в авангарде украинской революции и показывают левым пример, - как надо... Ведь смогла же, например, СНА создать отдельно от собственно «Правого сектора» свой батальон «Азов» с учебно-мобилизационным центром, подробным анкетированием и двухнедельной боевой подготовкой вновь принимаемых добровольцев. А какая мощная пропагандистская кампания развернулась, какая PR- активность!... Но отбросьте весь нацистский антураж этой пропагандистской работы, замените его социалистическим и представьте: «красный батальон украинских социалистов воюет за независимую Украину, против московского империализма и его местных марионеток-сепаратистов, воюет, широко пропагандируя свои идеи, свою символику, свои акции и торжественные церемонии»... Разве в принципе такое было бы не возможно?!

   Рассуждая гипотетически о желаемом для левых, представляется предпочтительным соединение обеих подходов — независимость формирования от военно-полицейских структур буржуазного государства и возможно более широкая пропагандистская активность вокруг самого формирования. Вопросов даже при предварительном рассмотрении проблем с формированием «красной роты», «красного батальона», возникает, конечно очень много. Но даже самые предварительные ответы на них может дать современное состояние украинского левого движения.

*2 мая 2014 г. в Одессе произошли столкновения между российскими и украинскими националистами, в результате которых погибло 48 человек. В этот день в Одессе состоялся матч между футбольными командами «Черноморец» (Одесса) и «Металлист» (Харьков). Поскольку в город приехало много болельщиков из Харькова и других городов, местный Евромайдан решил провести мирный марш «За единую Украину». Боевое крыло одесского Антимайдана, представленное сталинистами и русскими националистами из «Одесской дружины» и «Народной дружины», решило напасть на участников этого марша в центре города. В результате уличного боя пятеро участников марша погибло, многие получили ранения. Возмущенная толпа двинулась на лагерь Антимайдана на площади Куликово поле и разнесла его. Антимайдановцы частью бежали, частью укрылись в здании Областного совета профсоюзов, находившемся там же. В ходе продолжавшего столкновения вспыхнул пожар в здании, в результате которого погибло 42 человека. Роль милиции, пожарных и других государственных структур во всех этих событиях до сих пор вызывает дискуссии. Есть версия что это была спланированная провокация, часть плана «Русская весна». Косвенным подтверждением тому служит тот факт, что начальник милиции общественной безопасности ГУ МВД Украины в Одесской области в тот день Дмитрий Фучеджи в последствии бежал и ныне объявлен в розыск.. Ред.