Перемога над Врангелем

Сто років тому 17 листопада 1920 р. завершилася Перекопсько-Чонгарська операція. Останні підрозділи Російської армії ("Русской Арміи"*) генерала Петра Врангеля залишили Крим - під ударами Червоної Армії евакуювалися морем до Туреччини.

Крим був останнім бастіоном білогвардійського руху проти Радянської влади та більшовизму. В ніч на 7 листопада 1920 р. війська Південного фронту Червоної Армії під командуванням Михайла Фрунзе почали штурм Перекопських укріплень, одночасно форсувавши Сиваш. Південний фронт мав тоді у своєму складі 4-у, 6-у, 13-у, а також 1-у й 2-у Кінні армії, разом вони налічували близько 158 тис. багнетів, 40 тис. шабель, 3059 кулеметів, 550 гармат. Участь у цьому наступі взяла також Революційна Повстанська армія України імені Нестора Махна (бл. 6000 багнетів і шабель, 250 кулеметів). Російська армія налічувала бл. 41 тис. багнетів і шабель, понад 1600 кулеметів, понад 200 гармат, мала підтримку французької військової ескадри.

Микола Самокиш. Перехід Червоної армії через Сиваш (1935). Сімферопольський художній музей.

11 листопада Перекоп був взятий червоними. В той же день Фрунзе звернувся по радіо до Врангеля із пропозицією припринити безглуздний спротив, обіцяючи амністію для всіх, хто складе зброю. Ленін був цим дуже здивований й телеграфував в штаб фронту: якщо противник прийме ці умови, слід реально забезпечити взяття флоту, якщо ні - більше не повторювати. Врангель наказав тримати цю телеграму в таємниці від бійців армії, а біля радіостанції залишив чергувати лише офіцерів.

Пропозиції про капітуляцію більше не повторювали. 13 листопада Червона Армія взяла Симферополь, 15 листопада - Севастополь, 14 листопада - Феодосію, 16 листопада - Керч, 17 листопада - Ялту. Залишки білої Російської армії разом із біженцями на переповнених кораблях залишили Крим. Всього було евакуйовано 145 693 особи (не рахуючи судових команд).

В Криму на зміну білому терору прийшов червоний терор. Колишні тимчасові союзники - більшовики й махновці - знову стали ворогами.

Маштабні бойові дії в Україні було завершено. Хоч бої червоних із повстанськими загонами в Україні та Росії тривали ще більше року, але противникам більшовизму більше не вдавалося захопити такі великі території. Для більшості населення почався період мирного життя.

Федір Кричевський. Переможці Врангеля (1934-1935). Національний художній музей України.

P.S.

*Російські білогвардійці принципово користувалися старим дореволюційним російським правописом та юліанським календарем. Отже 17 листопада 1920 р. для них було 4 листопада.

P.P.S.

Сам Врангель пише про перейменування Добровольчої армії:

"28-го апреля я отдал приказ о наименовании впредь армии "Русской". Соответственно с этим, корпуса должны были именоваться армейские по номерам, казачьи по соответственному войску. Название "Добровольческая" переносилось с Добровольческой армии и на политику ее руководителей. Оно перестало быть достоянием определенных воинских частей, оно стало нарицательным для всего, возглавляемого генералом Деникиным, движения. "Добровольческая политика", "добровольческая печать", "добровольческие власти" стали ходячими формулами. Славное в прошлом, связанное с первыми шагами героической борьбы генералов Алексеева и Корнилова, "добровольчество", название столь дорогое для всех участников этой борьбы, потеряло со временем свое прежнее обаяние. Несостоятельная политика генерала Деникина и его ближайших помощников, недостойное поведение засоривших армию преступных элементов, пагубная борьба между главным "добровольческим" командованием и казачеством, все это уронило в глазах населения и самой армии звание "добровольца". Из двух сражавшихся в России армий, конечно, право называться Русской принадлежало той, в рядах которой сражались все те, кто среди развала и смуты остались верными родному национальному знамени, кто отдал все за счастье и честь Родины. Не могла же почитаться Русской та армия, вожди которой заменили трехцветное русское знамя красным и слово Россия — словом интернационал."

http://militera.lib.ru/memo/russian/vrangel1/07.html

Про різницю між Червоною Армією та Російською Армією Врангель писав  також у відозві до офіцерів, що служили в Червоній Армії (травень 1920 р.):

"Офицеры Красной Армии!

Я, генерал Врангель, стал во главе остатков Русской армии — не красной, а русской, еще недавно могучей и страшной врагам, в рядах которой служили когда-то и многие из вас.

Русское офицерство искони верой и правдой служило Родине и беззаветно умирало за ее счастье. Оно жило одной дружной семьей. Три года тому назад, забыв долг. Русская армия открыла фронт врагу и обезумевший народ стал жечь и грабить Родную землю.

Ныне разоренная, опозоренная и окровавленная братской кровью лежит перед нами Мать — Россия..."

https://artsandculture.google.com/asset/the-last-order-by-general-wrangel/FgGZorhIrK4dLg?hl=ru

---------------------

 М. В. Фрунзе.

Памяти Перекопа и Чонгара

(Страничка воспоминаний)

Сейчас, когда пишутся эти строки, — 3 ноября.

В этот день, два года тому назад, завершился отходом врангелевских войск за крымские перешейки первый акт кровавой трагедии, известной под именем борьбы с южнорусской контрреволюцией. Невольно мысль переносится к этим незабвенным дням, становящимся уже историческим прошлым, и в сознании одна за другой всплывают картины этого, одного из наиболее драматических периодов истории нашей борьбы.

Армии Южного фронта, выполнив с успехом поставленную им первоначальную задачу — разгрома живых сил противника к северу от перешейков, к вечеру 3 ноября стали вплотную у берегов Сиваша, начиная от Геническа и кончая районом Хорды.

Началась кипучая, лихорадочная работа по подготовке форсирования Чонгарского и Перекопского перешейков и овладения Крымом.

О романе Николая Чернышевского "Что делать?" (1863)

 Роман-анализ. Анализ Человеческого и межчеловеческого. Роман-синтез. Синтез из одиночных положительных, медленно появляющихся ростков, того, что непременно должно прийти потом. Роман-ответ на душекопательство Достоевского.

Что делать? — не только один из сакраментальных русских вопросов, но и глобальный запрос на выход из существующего положения вещей. Причем в каждую эпоху состояние это критически оценивается современниками. От ответа зависит выбранная судьба цивилизации, ни больше ни меньше.

В романе нет прямых ответов на вопрос, что же делать, как улучшить или радикально изменить существующее общество, однако в нем отражена целая палитра истинно человеческих отношений.

Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что во всей русской литературе этот роман наиболее рельефно рисует образы людей будущего. И здесь с ним не могут конкурировать даже такие классики фантастики, как, например Иван Ефремов с его холодными полубогами из «Туманности Андромеды» или «Часа Быка». Парадокс, роман посвящен людям, казалось бы, прошлого, речь идет о 1850-х — 1860-х, но чувствуется, что Вера Павловна, Лопухов, Кирсанов, Рахметов и, конечно же, сам автор, который также появляется в романе в сюжетных отступлениях, для нас, живущих в XXI веке так и не стали типичными современниками. Подобные лучшие люди эпохи, откровенные, искренние, честные, прежде всего с собой, как и в XIX веке остаются minimum minimorum. Вот как красноречиво пишет об этом автор в своем предисловии:

цитата

Добрые и сильные, честные и умеющие, недавно вы начали возникать между нами, но вас уже не мало, и быстро становится все больше. Если бы вы были публика, мне уже не нужно было бы писать; если бы вас еще не было, мне еще не было бы можно писать. Но вы еще не публика, а уже вы есть между публикою, – потому мне еще нужно и уже можно писать.

Позволю себе немного «пройтись» по роману. Один из главных посылов, заложенных в нем — идея равенства людей. Причем, следуя канонам классического романа, Чернышевский начинает с вечно актуального «женского вопроса». Недаром Вера Павловна осознает унизительность зависимости от мужа, неровности даже в самых невинных своих проявлениях. Следующее важное, что есть в романе — облагораживающая роль общественно-полезного труда, ведь она придает смысл человеческой жизни, делает оправданным существование человека, который вносит вклад в общее дело. Именно поэтому Вера Павловна становится первой русской женщиной-медиком, овладевает деятельностью, утверждающей ее бытие. Труд предоставляет осмысленность и нужность через восприятие не только себя, но и других, лишает иррациональной кары скукой и необязательностью.

Конечно, роман написан в жанре реализма. Но разговор о нем был бы не полным без упоминания о снах Веры Павловны, главной героини. В четырех снах девушке являются все те премудрости человеческого существования, которые не могли прийти к ней в реальной жизни. Причины и следствия, наконец, связываются в единый круговорот. Отношения имеющиеся и долженствующие предстают в этих снах. Почти прозрачные ответы на еще не заданные вопросы ...

Для нас, наверное, интереснейшим является четвертый сон, где обрисована впечатляющая картина будущей жизни. Почти никто не обитает в городах. Небольшими группами люди живут в отдельных дворцах. Подавляющее большинство людей занято общим трудом на лоне природы, рутину выполняют машины. Под натиском упорного труда отступает пустыня, уступая место цветущим садам. Царит взаимопонимание и радость жизни. В будущем так будут жить все люди...

А пока Вера Павловна обустроила, как могла в условиях крепостной России, настоящий фаланстер — швейные мастерские с нетипичной организацией труда, распределением прибыли, организовала образование работниц.

цитата

«Как это странно, – думает Верочка, – ведь я сама все это передумала, перечувствовала, что он говорит и о бедных, и о женщинах, и о том, как надобно любить, – откуда я это взяла? Или это было в книгах, которые я читала? Нет, там не то: там все это или с сомнениями, или с такими оговорками, и все это как будто что-то необыкновенное, невероятное. Как будто мечты, которые хороши, да только не сбудутся! А мне казалось, что это просто, проще всего, что это самое обыкновенное, без чего нельзя быть, что это верно все так будет, что это вернее всего! А ведь я думала, что это самые лучшие книги. Ведь вот Жорж Занд – такая добрая, благонравная, – а у ней все это только мечты! Или наши – нет, у наших уж вовсе ничего этого нет. Или у Диккенса – у него это есть, только он как будто этого не надеется; только желает, потому что добрый, а сам знает, что этому нельзя быть. Как же они не знают, что без этого нельзя, что это в самом деле надобно так сделать и что это непременно сделается, чтобы вовсе никто не был ни беден, ни несчастен. Да разве они этого не говорят? Нет, им только жалко, а они думают, что в самом деле так и останется, как теперь, – немного получше будет, а все так же. А того они не говорят, что я думала. Если бы они это говорили, я бы знала, что умные и добрые люди так думают; а то ведь мне все казалось, что это только я так думаю, потому что я глупенькая девочка, что кроме меня, глупенькой, никто так не думает, никто этого в самом деле не ждет. А вот он говорит, что его невеста растолковала всем, кто ее любит, что это именно все так будет, как мне казалось, и растолковала так понятно, что все они стали заботиться, чтоб это поскорее так было. Какая его невеста умная! Только, кто ж это она? Я узнаю, непременно узнаю. Да, вот хорошо будет, когда бедных не будет, никто никого принуждать не будет, все будут веселые, добрые, счастливые…».

Это произведение (кстати, любимый роман Ленина), производящее неизгладимое впечатление и формирующее понимание, какими же должны быть настоящие отношения между настоящими Людьми, думаю, следует прочитать каждому, кто претендует на высокое звание интеллигента. Разбирать всю массу глубоких идей и смыслов, заложенных в романе — дело неблагодарное, его надо читать и воспринимать неторопливо, «пережевывая», — не как обычное литературное произведение, а как философский, морально-этический манифест.

Николай Гриценко